Вопреки

Смирнова Ольга Викторовна

— Небольшая, но мусорная перестройка.

— А со мной посоветоваться? Разве мы не в том доме будем жить? Сам же говорил, что все глобальные решения станем принимать вместе.

— Для нас я куплю в Воронеже новый дом.

— Зачем?

— Давай поговорим об этом после моего возвращения. А сейчас… марш в душ. Давно я там над тобой не издевался…

Сверкнули весёлые синие глаза, расцвела фирменная улыбка, и прежний Стас, взвалив Настю на плечо, потащил её из спальни. А под струями воды ей было не до расспросов…

* * *

Стас

уехал, а Настя попросила у Тира побольше работы, чтобы меньше оставалось времени на тоску. А ещё она опасалась думать над словами, произнесёнными Стасом уже у порога:

— Не звони мне, Настя. Не обижайся на такую просьбу. Я почти всё время буду рядом с отцом. Когда смогу, свяжусь с тобой сам.

Так, с ощутимо шевельнувшейся ревностью, Настя его и проводила. И всё время разлуки не находила себе места. Не радовали хоромы пентхауса, не радовали виды из окон. Отвлекали от мрачных мыслей только задания Тираннозавра и новые сны, от которых она просыпалась с чувством абсолютного счастья, но помнила только синие глаза напротив. Поэтому в заветной тетрадке не появлялись новые строчки. Но уверенность в том, что они со Стасом всё-таки та самая пара из снов, росла и крепла.

А однажды ей приснился очень чёткий сон. В мгновение ока она соскочила с кровати и умчалась в свою комнату. Дрожащими руками, не с первого раза открыла шкатулку, достала из неё тетрадку и схватила ручку.

'– Ох, и синеглазый он у тебя, Катька. Никогда таких не встречала.

— Да, оторвала себе мужика наша Катерина! И красивый, и высокий, и хирург. Эх, скорее бы конец войне… заживёте… ох, как хорошо заживёте, Катя!

— Катя! Посмотри, что я тебе принесла!

Мы обернулись. На пороге стояла Танечка, а на её вытянутых руках лежало платье. Крупные синие цветы по белому полю.

— Красотища то какая! — охнул кто-то.

— Катя, ну-ка надень. Посмотрим, как сядет… Это Ильинишна платье дочери тебе дала. Та только примерила, а поносить не успела — война началась, а потом эвакуировали её.

— Вот спасибо Ильинишне… — прошептала я, — и свадьбу в дом пустила, и меня одела.

Я стояла у старого большого зеркала с осыпающейся амальгамой и смотрела на себя. Платье мне почти подошло. Танечка, голова которой была вся в папильотках*, опустившись рядом на колени, что-то закрепляла булавками. И что-то бормотала, умудряясь губами удерживать ещё десяток таких же булавок:

— Вот здесь прихвачу… и здесь немного… Ох, Катька, ну и красивая же ты будешь…

Я провела руками по косам и обрадовалась, что так и не отрезала волосы. Разрешила только немного их укоротить. Проблем с ними было много: и мыть часто было нечем,

да и сама вода нередко была на вес золота. И расчёски терялись при передислокациях. Но её волосы так нравились Константину…

С ног до головы меня прошила сладкая молния, а грудь наполнила тёплая волна счастья. Пришло осознание, что завтра мы с Костей станем законными мужем и женой. Хоть и не в первый раз ляжем вместе в одну постель, но впервые у нас всё произойдёт…'

Настя с трудом оторвала взгляд от новых строчек в тетради. Встала и вышла на балкон. Она хотела подумать о новом сне, но мысли прервал звонок телефона.

— Привет, Максим. Стас говорил, что ты приедешь…

— И тот же Стас запретил мне с тобой видеться. Похоже, ревнует, — хохотнул Макс. — Привет, Настя. Как ты? Не обижает тебя Ларский?

— Нет, не обижает.

— Но держит рядом силой?

Настя некоторое время помолчала, собираясь с мыслями.

— Знаешь, Максим… кажется, мне уже самой не хочется от него уходить.

— Рядом с тобой никого нет?

— Нет. Никого нет. И никто не принуждает меня к такому ответу. Стас мне нравится. Действительно нравится.

— Я не хочу влезать в твою личную жизнь, Настя, но… Я бы на твоём месте поостерёгся. Яблоко от яблони недалеко падает. Его папаша мягко стелет, да жёстко спать… Думаешь, он сыну такую способность не передал?

— Соломона цитируешь? — Настя вздохнула и села в шезлонг. — Я сомневаюсь в себе, Максим, потому что не могу понять Стаса. Он до сих пор для меня тайна за семью печатями. Кажется, вот он… весь на ладони. Но… нет-нет, да и проявится между нами стена. Прозрачная, всё вижу, но не в состоянии коснуться чего-то важного. Он мечется, а я не могу помочь. Меня просто не допускают до его проблемы. Может, дело в Марианне? Ты в курсе?

— О том, что её прочат Стасу в жёны? Давно знаю. Даже знаю, что была начата подготовка к свадьбе, но после твоего исчезновения всё отменилось.

— Значит, эта проблема уже не актуальна?

— Не уверен. Сейчас с тобой по этому телефону кое-кто свяжется. Задай вопрос ему.

— Я поняла, кто. Задам.

— Тогда до встречи. Когда-нибудь она состоится.

— Пока.

Почти сразу раздался ещё один звонок. Это был Саша. И после разговора с ним Насте стало ещё тревожнее на душе. Эраст Леонидович не отказался от намерений захвата бизнеса Гарских, хотя держал свои действия в строжайшей тайне. И Саша не сомневался, что он заставит сына жениться на Марианне.

И как бы Настя не уверяла Сашу об обратном, тот посоветовал быть осторожнее со своими чувствами. Падать больно. А падать с небес на землю, да ещё на камни — смертельно. Посоветовал не доверяться Стасу и напомнил о кольце на её пальце.

Уже закончив разговор, Настя посмотрела на свои руки. Она уже забыла, когда надевала это кольцо. Хотя на всякий случай заглянула в шкатулку и убедилась, что оно на месте.

Ещё два дня душу грызли сомнения. Это было больше похоже на ревность. Обыкновенную, тупую, болезненную и выматывающую душу ревность.