Вопрос Финклера
Шрифт:
— Джулиан, ты о чем?
— Я подумал: может, у тебя с ним роман?
— С Сэмом?
— Или пока только желание завести с ним роман.
— С Сэмом?
— Не зря же ты без конца повторяешь его имя.
— Джулиан, почему я должна заводить роман или иметь желание завести его с кем-то еще, если у меня роман с тобой?
— Ну, одно другому не мешает.
— У тебя одно никогда не мешало другому?
— Мешало. Но я не такой,
— Это так, — сказала она. — И я тоже не такая, как все, можешь мне поверить.
— Я верю.
Она повернула его лицо к себе:
— Я никогда не считала Сэма Финклера интересным или симпатичным. Я всю жизнь избегала еврейских мужчин его типа.
— И что это за тип?
— Высокомерный, бессердечный, самовлюбленный, амбициозный и уверенный в своей неотразимости.
— Однако это очень напоминает описания тех двоих, за которых ты выходила замуж.
— Так и есть. А между замужествами я избегала мужчин их типа. И своих мужей я начинала избегать, едва вступив с ними в брак.
— Человек обычно избегает того, чего он боится. Ты боишься Сэма?
Она громко засмеялась. Не слишком ли громко?
— Что ж, ему наверняка понравится мысль, что я его боюсь, но это не так. Странный вопрос. Быть может, это ты боишься Сэма?
— Я? Почему я должен его бояться?
— По той же причине, что и я.
— Ты же сказала, что не боишься.
— А ты не очень-то мне поверил. У тебя с ним в школе не было связи?
— В смысле, секса? У меня с Сэмом?! Ты рехнулась?
— Не пугайся ты так. Между мальчишками такое бывает, разве нет?
— Лично я не знал ни одного такого мальчишки.
— И может быть, зря. Некоторые вещи лучше пройти и отбросить уже на ранней стадии. У обоих моих мужей это было в школе.
— Они трахались друг с другом?
— Да нет же, глупый. Они не были знакомы в школьные годы. У них это было с другими мальчишками.
— И оба твоих брака оказались несчастливыми.
— Но не по этой причине. Просто я все время ждала тебя.
— То есть нееврея?
Она обхватила его тяжелой рукой и притянула к своей груди:
— Как нееврей, должна признаться, ты меня несколько разочаровал. Большинство знакомых мне неевреев не штудируют Маймонида и не заучивают ласкательные словечки на идише.
Он отдался на волю штормящего матрасного моря. Когда она обнимала его таким образом, он не видел ничего, но цвет его слепоты был цветом вздымающихся волн.
— Моя нешомелех, —пробормотал он, прижатый лицом к ее плоти.
Однако он еще не был готов закрыть эту тему и потому на следующий день, поедая омлет, приготовленный с помощью пяти кастрюль и сковородок, спросил:
— А правда, что между вами существует особая связь?
— Между кем?
— Между евреями.
—
— Я хочу сказать: типа как у голубых. Вы можете сразу отличить еврея от нееврея?
— Не всегда. Я, например, редко ошибусь, приняв гоя за еврея, но вполне могу не распознать еврея при первом общении.
— А как ты это определяешь?
— Трудно сказать. Нет какого-то четкого критерия, тут всего понемногу: черты лица, мимика, жестикуляция, манера речи.
— То есть это расовые признаки?
— Я бы не назвала их расовыми.
— Религиозные?
— Нет, уж точно не религиозные.
— Тогда что?
Она не могла объяснить.
— Но связь все-таки существует?
— Я же сказала, не всегда.
— А с Сэмом?
— Что такое — с Сэмом?
— С ним у тебя существует связь?
Она устало вздохнула.
Она вздыхала и позднее, когда Треслав снова задавал этот вопрос — во второй и в третий раз. Правда, в третий раз причиной вздоха были не только его беспочвенные подозрения. Дело в том, что как раз накануне Сэм неожиданно явился к ней в музей. Прежде он ничего подобного не делал, и она не знала, чем объяснить этот визит. Создавалось впечатление, что Финклер материализовался из разговоров Треслава, из его настойчивых напоминаний.
В первую минуту она буквально разинула рот от удивления, чем, должно быть, удивила и самого гостя.
— Какими судьбами? — спросила она, пожимая протянутую руку.
Правильный ответ был ей уже известен: появление Финклера было предопределено страхами ее возлюбленного.
— Я проезжал мимо и вдруг подумал: почему бы не заглянуть в музей? — сказал он. — Посмотреть, как идут дела. Джулиан здесь?
— Нет, он в последнее время не приходит. Ему здесь нечем заняться, пока мы в таком разобранном виде.
Финклер оглядел застекленные стенды, стенную роспись, ряды дисплеев с наушниками. На дальней стене он заметил увеличенный фотоснимок, кажется сэра Исайи Берлина вместе с Фрэнки Воаном. [115] Хотя эти двое вряд ли могли попасть в один кадр.
— А по-моему, все выглядит вполне собранным, — сказал он.
— Одна видимость. Еще ничего не подключено.
— Значит, я сейчас не могу проследить свою генеалогию по базе данных?
— Я не знала, что вы этим интересуетесь.
115
Берлин Исайя(1909–1997) — британский философ и историк, один из основоположников либеральной политической философии. Воан Фрэнки(Фрэнк Абельсон, 1928–1999) — британский эстрадный певец.