Вопрос веры
Шрифт:
– Какой чертов псих мог такое выдумать?
– воскликнула Вероника, глядя на воздетые ядовитые шипы.
– Вот бы узнать, - усмехнулся командир, опять приняв Веронику за куклу чревовещателя и обращаясь ко мне.
– Говорят, триффиды были здесь всегда. Они ждали, когда придут люди, чтобы их сожрать...
– Ну ладно, - перебил его Джеронимо, на которого триффиды, кажется, не произвели особого впечатления.
– Поймайте мне особь, и пойдем в лабораторию, хочу понять, из чего они скроены.
– Это мигом, - кивнул командир.
Он
– Ка-а-а мне!
– протянул командир и щелкнул чем-то на своем оружии. Катушка с мягким гудением принялась сматывать трос.
Триффид, ощутив, что его тянут, попытался уцепиться корнями за землю, но сила катушки оказалась несоизмеримой, к тому же командир, явив себя опытным триффидоловом, умело сделал подсечку. Ядовитый отросток беспомощно дергался в воздухе, разбрызгивая яд, потом сник.
– Теперь шаг назад, - скомандовал командир.
– Он опасен.
Мы послушно отступили к выходу с балкона. Лишь только "голова" триффида появилась над перилами, отросток метнулся к командиру, но тот оказался быстрее. Перехватил бледно-зеленый стебель, крутанул с треском и оторвал единственное оружие триффида.
– Вообще, это полагается делать в защитном костюме, - пояснил командир, втаскивая на балкон размахивающую листьями тварь, - но я крутой.
Словно подтверждая его слова, многочисленные зрители разразились восторженными криками и аплодисментами. Я же молча уставился на подрагивающий на полу отросток. "Вот и нас так же, - шепнул мой эмоциональный двойник.
– Через семнадцать с половиной часов".
"Может, хоть после этого ты подохнешь", - огрызнулся я.
Триффид, поставленный на пол, оказался выше командира едва не на метр. Военному пришлось встать на цыпочки, чтобы высвободить гарпун.
– Какой красавчик!
– Джеронимо погладил его стебель, листья.
– Пойдем в лабораторию, узнаем, для чего ты нам нужен. Вероника, возьми его "письку"!
– Да ни за что!
"Письку" взял я, стараясь не коснуться ядовитого шипа. Мы вышли с балкона, и собравшиеся девушки, визжа, прыснули в разные стороны, увидев Джеронимо, идущего "под руку" с грустным триффидом. А следом, помахивая отростком, вышагивал я.
– Я буду звать тебя - Угрюмый Фредди, - сказал Джеронимо своему спутнику.
– Ты не против? Ничего, что на "ты"?
На триффида все смотрели со страхом и ненавистью. Хотелось сказать: "Эй, да перестаньте! Это же ваш персональный биореактор, проявите хоть каплю уважения!"
Но я смолчал. Снова мы шли бесконечными коридорами. Постепенно пропали зрители. Командир вышагивал впереди. Иногда из темного закутка слышалось: "Командор!", и он отвечал: "Красный Яр!" Похоже, пароль и отзыв менялись каждый
Стены коридора, над входом в который висела табличка "Исследовательский центр", выложены грубо отесанными камнями. Только тут я задумался, сколько подземных помещений вырыли строители метро, и сколько добавили потом оказавшиеся взаперти люди. Похоже, соотношение выходило не в пользу первых.
Четыре двери: две по одну сторону, две - по другую. Командир грохнул прикладом гарпунного ружья в первую слева.
– Але, ботаники! А ну, повылазили быстро.
Что-то застучало, зазвенело, кто-то вскрикнул. Спустя несколько секунд перед нами появились три женщины, одну из которых уместнее назвать девушкой, почти девчонкой, и пожилой мужчина. Все в белых халатах, с испуганными лицами. Мужчина раскрыл было рот, но тут взгляд его упал на триффида.
– Господи!
– шарахнулся он, хватаясь за сердце.
– Восстание?
– Тихо!
– одернул его Джеронимо.
– Ты пугаешь моего друга Угрюмого Фредди. Давай, Фред, заходи, не стесняйся. Он не хотел тебя обидеть.
Дамы, поначалу тоже отшатнувшиеся, с любопытством вытянули шеи. Я, проходя мимо, скользнул по ним взглядом. Одна - короткостриженая брюнетка, внушительная ширина которой боролась за первенство с крошечным росточком. Другая, тоже темноволосая, обладала комплекцией поскромнее и как-то сразу к себе располагала. Первую я про себя окрестил "кубышкой", вторую - "мамашей". Имена к ним сразу будто приклеились.
А вот третью я назвал "мышонок". Худенькая, невысокая, пепельноволосая, с острой симпатичной мордочкой, она впрямь напоминала этого шустрого зверька, оставшегося только в старых фильмах и книгах. Глядя на нее, безотчетно хотелось улыбнуться. Когда Джеронимо с Фредди зашли в лабораторию, именно она первой скользнула за ними. Я пропустил Веронику вперед и вошел следом.
Лаборатория выглядела грустно. Нет, тут, конечно, обнаружились и пробирки, и перегонный куб, и куча разных реактивов. Но среди каменных стен все это больше напоминало пристанище средневекового колдуна, чем современный исследовательский центр. Да и запах витал - вернее, пропитывал воздух - резкий, кислый.
– Да тут романтично!
– воскликнул Джеронимо, и Мышонок тихонько хихикнула.
Две матроны постарше и бородач оставались пока в коридоре, пререкались с военными. Я слышал через прикрытую Мышонком дверь, как командир объясняет, что нам дозволено абсолютно все, и если мы захотим устроить тут соревнования по прицельному метанию пробирок, то это наше священное право. Бородач возражал, Кубышка ему подпискивала, а Мамаша пыталась всех утихомирить.
Я положил отросток на край стола, стараясь не задеть ничего из разложенных на нем инструментов непонятного назначения. Джеронимо тем временем быстро перемещался по лаборатории, нюхая пробирки. Вероника как бы невзначай встала между ним и Мышонком, сложив руки на груди.