Вопрос времени. Часть 1
Шрифт:
— В ту ночь, когда ты увидел меня на улице, ты действительно думал, что я выгляжу как шалава? — я поддразнил его, лениво улыбаясь. Мы прошли мимо друг друга: я — с тремя коллегами-женщинами, он — с друзьями, с красивой блондинкой под руку. Он сделал язвительное замечание, что я выгляжу так, как будто я мальчик напрокат.
— Нет, — его голос звучал хрипло, с трещинами.
— Я хорошо выглядел?
— Да.
— А сейчас я хорошо выгляжу?
В ответ он навалился на меня, его рот сомкнулся над моим, его язык настойчиво требовал входа, который я тут же разрешил. Как только мои губы разошлись,
Когда я отстранился, чтобы посмотреть ему в лицо, он прикусил мою нижнюю губу, чтобы удержать меня рядом. Я улыбнулся, и он стал целовать мой нос, мои глаза, все еще крепко обнимая меня.
— Ты переспал с той блондинкой? — спросил я, затаив дыхание.
Его голос был низким и хриплым, с примесью гравия.
— Нет, Джори. Я не спал ни с кем, кроме тебя.
— Тогда зачем было говорить те вещи, которые ты говорил, зачем было говорить, что ты хочешь жениться и…
— Потому что ты был таким чертовски самодовольным, — рявкнул он на меня, резко отпустив и толкнув обратно на сиденье. — После того как мы покинули дом моих предков в тот день, ты начал говорить, будто я, конечно, сделаю то-то и то-то, говорить, будто я, блядь, принадлежу тебе… и для тебя это так просто, ты просто влюбляешься и…
— Кто сказал, что я влюбился? — возразил я.
Его хмурый взгляд стал черным.
— Да пошел ты. Я знаю, что у тебя все плохо, так что даже не пытайся притворяться, что это не так. Как быстро ты сбежал, что ты делал, звонил Дому вместо меня — все это дерьмо из-за того, что ты создаешь драму, потому что твои чувства задеты. Да пошел ты, Джи. Ты не просто убегаешь, если я делаю какую-то глупость. Ты оскорбляешь меня, говоришь, что я идиот, и говоришь, куда мне идти. Вот что ты делаешь. Все то дерьмо, что я сказал в то воскресенье — ты думаешь, я имел в виду хоть что-то из этого?
Я просто уставился на него.
Его смех был больше похож на лай.
— Блядь, так и есть. Забавно. Я думал, ты знаешь меня лучше.
— Зачем говорить что-то, если ты это не имеешь в виду? — повторил я свой предыдущий вопрос.
— Потому что я был зол! — прорычал он, положив руку мне на затылок и притянув к себе, глядя мне в глаза. — Ты можешь быть геем, жить своей жизнью и быть кем угодно, но я, если у меня есть ты, должен отпустить некоторые вещи.
— Тогда, может быть, тебе не стоит это отпускать, — честно сказал я, глядя в его прекрасные глаза. — Я имею в виду, что то, что ты будешь обижаться на меня в будущем, не похоже на удачное решение.
Он обхватил мое лицо ладонями, притянул к себе и поцеловал так, что у меня перехватило дыхание; он целовал меня так долго, что я услышал, как мое сердце колотится в ушах от нехватки кислорода.
Я освободил рот, и его руки переместились на мою задницу, когда он притянул меня через сиденье, через аварийный тормоз к себе на колени, его губы оказались на моей шее, кусая, облизывая, посасывая и целуя любую кожу, до которой он мог дотянуться. Я сильно дрожал под его руками. Он был так хорош, и я никогда не думал, что и через миллион лет он снова будет держать меня на руках.
— У меня больше нет выбора, — признался он, проведя носом по моей шее, а губами по коже. — Ты
Правда?
— Правда?
— Да, — он звучал так жалко. — Дерьмо.
Я улыбнулся ему.
— Похоже, ты не очень рад этому.
— Потому что было бы чертовски легче, если бы я не чувствовал себя так.
Я посмотрел ему в глаза.
— Но видишь ли, я схожу с ума от того, что ты готовишь чай, когда возникают проблемы, и от твоего запаха на моих простынях, и от того, что ты рядом со мной посреди ночи… Я имею в виду, что привык ко всему этому так чертовски быстро.
Он был в замешательстве, и мне это нравилось.
— Ты заставил меня пройти через это, когда уехал, и я был так… зол… на тебя, а потом той ночью я увидел тебя на улице, и ты выглядел так, будто все в порядке, что тебе хорошо без меня, а я просто хотел забрать тебя домой, и… потом той ночью. Что, если бы тебя ранили, или убили, или… что, черт возьми, я должен делать? А этот придурок сегодня думает, что у него есть шанс с тобой… все думают, что у них есть шанс, потому что меня нет рядом, но… этого не случится, черт возьми! Я не позволю этому случиться. Я хочу, чтобы ты был со мной все время, чтобы никто другой не прикасался к тебе, или… ты принадлежишь мне. Ты ведь понимаешь это, да? Ты мой. Думаю, я поставлю на тебя метку — напишу свое имя, чтобы все знали, что ты…
Это было слишком, поэтому я прервал его, переместившись к нему на колени так, что моя задница оказалась прижатой к его паху, обхватил его шею руками и поцеловал его со всей любовью, ненавистью и всем, что было между ними. Я жаждал его, и то, как я его целовал, вызывало у него стоны и хныканье. Это заставило меня улыбнуться — большой, сильный мужчина, просто дрожащий от потребности в своем любовнике. Это было ошеломляюще — быть таким желанным, тонуть в жаре поцелуя, в объятиях.
— Поклянись моей жизнью, Сэм, поклянись, что расскажешь обо мне всем.
— Черт, — почти простонал он, и я понял, что он мучается. — Я тебя, блядь, ненавижу.
— Поклянись.
— Я клянусь, — почти прокричал он. — Но ты должен поверить мне на слово, что я это сделаю. Ты должен мне верить.
Он был в ярости, ему надоело бороться со мной. Это отнимало столько сил.
— Я верю.
— Я действительно чертовски ненавижу тебя, — прорычал он, его руки скользили вверх и вниз по моим бедрам, пока я двигался на его коленях, прижимаясь пахом к его животу.
— Я знаю, — я улыбнулся его дымчато-голубым глазам, потянулся вниз между нами, и моя рука скользнула по передней части его джинсов, потирая их мягко, но настойчиво.
— Господи Иисусе, — пробормотал он, откинув голову на сиденье. — Джори, клянусь, детка, я не ложился в постель ни с кем другим. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне лечь в постель с…
— Да, Сэм, — я прервал его. — Пойдем ко мне.
Он поднял меня и бросил обратно на сиденье, и я рассмеялся над тем, как быстро он ехал, как визжали шины, как громко работал двигатель. Я сказал ему, чтобы он включил свет на крыше машины, и он бросил на меня язвительный взгляд, от которого я только сильнее рассмеялся.