voprosy masteru 5
Шрифт:
– Вернувшись сюда, Лиам ничего не будет помнить?
– Ты же не помнишь.
Себастиан мерил комнату шагами не в силах успокоиться.
– Значит, Энж убивает Генриха, составляя полотно?!
– Да. Поэтому исчезает и чернота из ее глаз. Думаю, что в этот раз она не пройдет проверку.
– Потому что не умрет за него?
– Совершенно верно.
– Это... жестоко.
– Ты пойми, Себастиан, что если бы она прошла проверку, если бы ее не испугал черный цвет глаз, если бы она смогла пожертвовать собой ради любви,
– Так вы же все словно сговорились: убеждали ее не приносить себя в жертву! Вы же всех собак спустили на нее, а она, оказывается, была права! Умница, Энж! Я тоже был не на ее стороне, к сожалению... Хранитель! Я чувствую, что у меня слишком мало времени, которого у нас нет! Пожалуйста, расскажи, что делать? Давай так: первый вариант- Энж не жертвует собой, Генрих умирает, Лиам появляется здесь. Что тогда? Что с ней будет? Она останется жива?
– Она останется жива. Жива..., но только это будет уже не она. Она растеряет остатки себя. И все свое существование, собирая полотна, не будет радоваться, любить, проникаться чувствами, испытывать что-то...
– Она станет словно мертвой?
– Вроде того. Она будет мучиться и винить себя в том, что убила носителя. Она станет вторым Лиамом. Он совершил такую ошибку и может теперь служить отличным примером. Полотно его носительницы стало принимать лишь черные кусочки, и он медленно стал сходить с ума, думая, что убил ее.
Себастиан хлопнул себя ладонью по лбу:
– Точно же! Лиам! Энж любит его, а я всегда забываю об этом.
– Ты забываешь, потому что тебе больно? Или потому что знаешь, что она всегда и всенепременно принадлежала тебе? Ее чувства к Лиаму всего лишь временны. Столько веков служить ей верой и правдой, находить ее, где бы она ни была, а потом понять, что она любит не тебя...
– Этот вопрос ты задаешь мне тоже всегда?
– Себастиан не дал Хранителю договорить.
– Нет. Его я задаю впервые. Она...еще никогда не влюблялась так в своего носителя. Хотя всегда выбирала любовь. Впрочем, как и ты- надежду. И оправдания у вас своему выбору всегда одни и те же.
– Хранитель усмехнулся.
– Но вы - молодцы! У вас здорово получается работать в паре. И я удивлен тому, как быстро вы узнаете друг друга здесь, достаточно лишь поставить ваши полотна рядом.
– А второй вариант: она пройдет проверку. Чернота ее убьет. Что после?
– Ты должен побеспокоиться о том, чтобы она перешла в Человеческую жизнь до того, как чернота разольется в ее глазах.
– Ну, конечно, - всплеснул руками Себастиан, - побеспокоиться! Легко тебе сказать... Как это сделать? Я же ничего не помню о путешествиях, как это происходит, что нужно сделать для этого?
– Я объясню. Достаточно вставить свой кулон в полотно носителя.
– Что дальше будет с ней и со мной?
– Ты отправишься за ней.
Себастиан рассмеялся:
– Ну, естественно, а дальше все по хорошо забытому мной сценарию!
– Верно. Вы снова будете путешествовать,
– Я знаю. Но я сделаю по-другому, Хранитель. Она на этот раз отправиться за мной, а не я за ней.
Себастиан замолчал, и Хранитель тоже. Он видел, что молодого Мастера мучает вопрос, который, наконец, был задан:
– Скажи... В своих человеческих жизнях мы были... когда-нибудь влюблены друг в друга? Мы любили так, как любят люди? Мы были счастливы?
Хранитель улыбнулся:
– Впервые слышу от тебя этот вопрос.
– Ответь, прошу.
– Да, были. Ваша любовь была великой, Себастиан. Любовь и надежда! Ваши путешествия и нужны для того, чтобы научить людей замечать любовь и надежду, не проходить мимо них. И вот теперь вы снова стали нужны людям.
Подумав, Себастиан тихо сказал:
– Тогда я готов, Хранитель.
– Отлично!
– Но у меня будут условия.
– Как и у всех, переходящих туда Мастеров...
– И наш разговор еще не закончен, у меня куча вопросов.
Хранитель улыбнулся:
– Вопросы, всегда одни только вопросы. Мастерам проще, не находишь? А вот людям... Сколько бы из них хотело задать вопросы своему Мастеру! Вопросы Мастеру- это было бы единственным их желанием, если бы они знали о нем, - видя, как Себастиан направился к двери, предостерег его,- Ты сейчас под воздействием безразличия, будь осторожен, когда пройдет его действие. Может, выпьешь еще?
– Я не хочу быть безразличным в разговоре с любимой женщиной. Ты мне скажешь, где она?
– Когда найду ее сам.
– Я пошел, - Себастиан вздохнул, взлохматил волосы, обернулся у дверей, посмотрел на книгу и улыбнулся:
– "Все правда и все-ложь. Нет ни того, ни другого", так ведь?
Книга ответила ему синим свечением на каждое слово.
***
Запах роз разбудил Элизабет. Открыв глаза, она увидела на прикроватном столике у своего изголовья огромный букет алых роз, которые кричали ей о своей скорой смерти.
Девушка вскочила с кровати и к своему ужасу увидела на полу еще две вазы, с такими же огромными букетами, но на этот раз с белыми и розовыми цветами.
Это было уже чересчур! Она нагнулась над бутонами и в глубине каждого увидела остатки утренней росы.
Ее сердце сжалось от чувства жалости: как же можно ломать жизни рано утром! Неужели нельзя дать дожить хотя бы до вечера!
Накинув поверх ночной сорочки плед, Элизабет спустилась в гостиную, желая застать там Генриха, чтобы потребовать от него объяснений.
Он, конечно же, был там, и, не замечая ее, упражнялся в фехтовании. Его волосы были растрепаны сильнее обычного, не застегнутая рубашка развевалась плащом при каждом резком выпаде.