Вор и убийца

Куц Сергей

— Лучше бы ума у ростовщиков занял, — выругался Тейвил.

Драгуны кивнули, как будто соглашаясь с ним, но промолчали. В старых воинских традициях не в чести сплетничать с чужими о собственном командовании.

— А аркебузы?

— Стреляли, но мы успевали пальнуть лишь раз или два. Имперская пехота вливалась в проломы, что твоя саранча.

— И орки! Они закидывали на частокол железные крючья с веревкой на тыльном конце и поднимались прямо на стену да лупили оттуда по нам из луков.

Я перевел взгляд на мертвых рейтар. Эти конкретные

имперцы погибли зря. Глупо, по беспечности. Однако выходило, что огбурское вторжение не спонтанно и тщательно спланировано. Изменник Даман распылил арнийские силы, а подготовленные штурмовые группы огсбургцев с ходу взяли графство под контроль. Комбинация из артиллерии, тяжелой пехоты и орочьих стрелков выдалась весьма удачной. К тому же, если судить по собственному печальному опыту, округа Барнада быстро перекрылась разъездами из рейтрар и конных орков.

— Сколько смогло вырваться из города?

— Семнадцать, — произнес третий кавалерист, не открывавший до сих пор рта. Массивные скулы и выпирающая вперед челюсть делали его похожим на бульдога. — Думали, пробираться к Долгому хребету. Да только, чем дальше на юг, тем огсбургцев и их орков становилось все больше. Близко к горам мы так и не пробились, потому как постоянно кружили по лесам, лишь бы не нарваться на импрецов.

— Получалось? — поинтересовался Тейвил. По мере рассказа драгун лицо Ричарда темнело, наливаясь кровью.

— Получалось плохо и не всегда, господин лейтенант, — вновь заговорил капрал. — Вместо юга, мы все время шли на север, к Бранду, и каждый день теряли людей. Когда набрели на этот хутор, нас было уже только трое. Нынче мы в отряде Губошлепа.

— Что дальше? — спросил Тейвил.

— Дальше? Теперь мы с горцами, будем мстить и пробиваться на север.

— Зачем? Что там на севере?

— По слухам, к Дорноку стекаются все, кто собирается бить огсбургцев.

Я навострил уши. Он назвал Дорнок. Не подвел ли меня слух?

— Дорнок? — решив убедиться в верности услышанного, я встрял в разговор. — Это город?

Трое драгун пожали плечами почти одновременно. Ответил мне солдат с бульдожьей мордой:

— Губошлеп сказал, что к северу от Дорнока только серебряные рудники, орочьи стоянки да Запустение, а по величине Дорнок с Аймунт будет.

Размер Аймунта мне ничего не говорил. Зато я узнал, куда горцы намереваются следовать, а, значит, туда идем и мы: Велдон сказал, что уходим от Бранда с отрядом лесника. Наконец-то удача! В последнее время она редко улыбалась. Планы ополченцев совпали с моими целями! К тому же идти с отрядом Андара разумно: в Загорье ночью имеет значение, сколько вокруг вооруженных человек.

С громким треском обвалилась крыша избы. Языки пламени перекинулись на сараи. Люди уставились на погибающий в огне дом многих поколений семейства Андаров. Вокруг нас сгустилось тягостное безмолвие, нарушаемое только треском сгорающего дерева и карканьем воронья.

Хриплый возглас Губошлепа вывел из оцепенения. Пора уходить! Что верно, то верно. Я с беспокойством

оглядел окрестности: пока тихо и никого кроме нас, но огсбургцы или их орки могли показаться в любое мгновение.

Горцы смогли завладеть девятью лошадьми имперцев, остальные разбежались или пали. Двух кобыл, рыжую и серую, отдали для Брендона: меж ними устроили носилки для раненного. Семерых других животных навьючили трофеями и остатками припасов, вынесенных с хутора, а также нехитрым скарбом лесника его дочери, что те взяли с собой. Совсем немного. Через круп крайнего в импровизированном караване жеребца горцы перекинули своего мертвого.

С рейтарским полковником, кстати, наметились проблемы. Огбургец вздумал проявить геройство. Он наотрез отказывался вставать и идти. Схватив за козлиную бородку, Губошлеп выкрикивал в его лицо угрозы. Граф мычал от боли, но и только. Со связанными за спиной руками, в шерстяном камзоле с надорванным у плеча рукавом, безоружный, с непокрытой головой. И несломленный.

Пол посмотрел на Велдона, словно ища поддержки. Монах лишь устало пожал плечами. Лесник обернулся к имперцу, физиономия горца исказилась злобой, он дважды вмазал по лицу пленника, разбив тому губы. С бородки имперца потекла вязкая кровь, но взгляд, поднятый на горца, был полон надменного презрения.

— Бросьте его на лошадь! — раздраженно велел своим людям Губошлеп, в сердцах пнув по ботфорту полковника. Огсбургец дернулся от пронзившей его боли, однако все-также промолчал.

— Погодите! — махнув горцам рукой, Тейвил тяжелыми шагами направился к графу.

А я снова посмотрел на поля и пустую дорогу. Пока еще пустую! Времени на возню с имперцем нет!

— Имя! — заорал что было мочи Ричад, наклонив побуревшую от натужного крика морду к лицу имперца. — Имя! Как зовут? Имя назови! Имя!

Тейвил ревел, не переставая, и, схватив имперца за плечи, начал трясти его, как тряпичную куклу. Рядом с рослым лейтенантом, стоявший на коленях граф выглядел щуплым подростком.

— Имя!

Да что он делает, дьявол его побери! На кой Тейвилу имя этого графа!

— Имя! Назовись! Имя!

Барон сжал шею пленника своей левой медвежьей лапой, перестав трясти его другой рукой. Он что, задушить его собрался!

— Имя!

В правой руке Тейвила появился нож, одно движение — и лейтенант срезал огсбургцу мочку левого уха. От неожиданной боли граф отчаянно взвыл! По его левой щеке потекли струйки крови.

— Имя!

— Генрих Георг фон Геринген! — сдавленно ответил имперец.

— Поднимайся!

Граф покорно встал на ноги.

— Будешь идти? — вдруг негромко и совершенно спокойно спросил Тейвил.

— Буду, — промычал имперец, затравлено, снизу вверх, смотря барона. Ричард был выше на голову.

Тейвил словно потерял к пленнику интерес. Подойдя к отступившему от пленника Андару, лейтенант произнес:

— Он будет идти. Развяжите ему руки и дайте какую-нибудь тряпку, пусть к уху приложит. Сегодня он не сбежит.