Вор в роли Богарта
Шрифт:
— Еще не дошел, — признался я. — С них, собственно, и началась цивилизация, но я до этого еще не добрался. Я еще в доисторических временах.
— Ах вот как…
— Да. Первобытный человек. Его надежды, страхи, мечты о светлом будущем. Его совершенно замечательные обычаи.
— Замечательные обычаи?
Я не удержался от соблазна.
— Да, особенно одного племени, — пояснил я. — А может, их было больше чем одно.
— И чем же они так замечательны?
— Они поедали своих мертвецов… — О господи,
— В смысле — в качестве компаньонов?
— В качестве обеда. Они говорили, что от собачьего мяса воняет выдрой.
— А это плохо, когда выдрой?
— Не знаю, — честно сознался я. — Наверное, на вкус она напоминает рыбу.
— Фуэгины… Надо же, никогда о них не слышала.
— Я тоже не слышал, — сказал я. — Хотя наверняка Дарвин о них что-то писал. Они жили на Огненной Земле — Тьерра-дель-Фуэго — на самом юге Южной Америки.
— И до сих пор живут?
— Не знаю. Но, если соберусь когда-нибудь их навестить, обязательно захвачу с собой ланч.
— И собственную женщину.
— Нет у меня никакой женщины, — ответил я. — А если бы и была, не думаю, что я взял бы ее на Огненную Землю.
— А куда бы взяли?
— Ну, это зависит от женщины… К примеру, я мог бы отвезти ее в Париж.
— Как романтично!
— Или же пригласить в кино.
— Тоже очень романтично, — кивнула она, и на губах ее заиграла улыбка. — Я бы хотела купить книгу. Вы продадите мне книгу?
— Надеюсь, не эту?
— Нет.
— Хорошо. — Я закрыл «Наше восточное наследие» и поставил на полку за спиной. Она держала в руке какую-то книгу и положила ее на прилавок, чтобы я видел. Это была монография Клиффорда Маккарти «Богги: фильмы с Хамфри Богартом», том в твердой обложке, вышедший лет тридцать тому назад в издательстве «Цитадель-пресс». Я посмотрел на форзац — там карандашом была выведена цена. — Двадцать два доллара, — сказал я. — Но поскольку человек я безупречно честный, то должен заметить, что имеется точно такая же, только в мягкой обложке. Правда, называется несколько по-другому, но в целом то же самое.
— У меня она есть.
— Та стоит долларов пятнадцать, если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, — я подмигнул. — Так вы говорите, она у вас есть?
— Да, — ответила она. — Та называется «Фильмы с участием Хамфри Богарта», и память вам ничуть не изменяет. Она стоила четырнадцать долларов и девяносто пять центов.
— И она у вас уже есть..
— Да. Но я хочу в твердой обложке.
— Вы, наверное, его поклонница?
— Я его люблю. Просто обожаю, — ответила она. — А вы? Вы его любите?
— Он ни на кого не похож, — заметил я. То же самое, если вдуматься, можно сказать
— Есть что-то такое?
— Да, именно это я и имел в виду. — Пальцы мои лежали на книге всего в каком-то дюйме от ее пальчиков. Ногти у нее были ухоженные, покрыты ярко-алым лаком. Мои — нет. Я с трудом подавил желание коснуться ее пальчиков и сказал: — А знаете, у меня есть экземпляр его биографии, Джордана Мэннинга. По крайней мере, где-то был.
— Я видела.
— Она ни разу не переиздавалась, и отыскать ее не так-то просто. Но у вас, наверное, уже есть?
Она покачала головой.
— Вот как? Но говорят, что это весьма познавательная и занимательная…
— Это неинтересно, — ответила она. — Да и вообще меня мало интересует его жизнь. Мне совершенно все равно, где он родился, любил ли мать или нет. Мне совершенно наплевать, сколько жен у него было, много ли он пил и отчего умер.
— Неинтересно?
— Единственное, чего я хочу, — это видеть его на экране. Самого Хамфри Богарта. Рика в «Касабланке», Сэма Спейда в «Мальтийском соколе»…
— Диксона Стила в «Безлюдном месте»?
Глаза ее расширились.
— Все помнят Рика Блейна и Сэма Спейда, — заметила она. — И Фреда Доббса в «Сокровище Сьерра-Мадре», и Филипа Марлоу в «Глубоком сне». Но кто помнит Диксона Стила?
— Мне кажется, я, — вставил я. — И не спрашивайте меня, почему и откуда. Просто я запоминаю названия и авторов, ведь это — мой хлеб. Наверное, именно поэтому — и имена персонажей.
— Это из «Укромного места». Он сценарист, этот Диксон Стил, помните? Ему нужно написать сценарий по роману, а книгу читать лень, вот он и нанимает девушку-гардеробщицу, чтобы она пересказывала ему всю эту историю. И ее убивают, а он становится первым подозреваемым.
— Но существует и другая девушка, — заметил я.
— Да, Глория Грэм. Она его соседка и подтверждает его алиби, а потом влюбляется в него, печатает его рукописи, готовит ему еду. А потом вдруг замечает, что в нем таится насилие — это когда он попадает в аварию и избивает другого водителя, а потом избивает своего литературного агента за то, что тот забрал у него неоконченный сценарий. И вот она начинает думать, что он вполне мог убить ту девушку-гардеробщицу, и хочет от него уйти, а он узнает и начинает ее душить. Помните?
Воспоминания у меня были самые смутные.
— О да, прекрасно, — ответил я.
— А потом раздается телефонный звонок, и дружок той девушки-гардеробщицы сознается в убийстве. Но уже слишком поздно, и Глория Грэм просто стоит и смотрит, как он уходит из ее жизни навсегда.
— Вам не нужна никакая книга, — заметил я. — Ни в твердом переплете, ни в мягком. Вы и без того все помните наизусть.
— Просто потому, что это очень для меня важно.
— Понимаю.