Вор в роли Богарта
Шрифт:
— Вообще ничего не возникло, — ответил я. — Слушай, а нельзя ли пойти куда-нибудь, где можно нормально выпить?
— Но ведь мы в баре, Берн. Где же еще пить, как не здесь?
— Там, где потише.
— За столиками потише. Хочешь перейдем за столик?
— Нет, хочу оказаться в по-настоящему спокойном месте, — сказал я. — Где я не буду единственным носителем игрек-хромосомы.
— Так погоди… Есть «Омфалос» на Кристофер-стрит. Там все с игрек-хромосомами.
— Не уверен.
—
— Звучит заманчиво, — сказал я. — Пошли.
В зале были только мы и бармен. Он приготовил нам напитки и удалился, и я выложил Кэролайн самые свежие новости.
— Нет, в этой твоей Илоне определенно есть что-то странное, — заметила она. — Ведь последний раз, когда вы виделись, она…
— Спала сном младенца…
— И с тех самых пор ты с ней ни разу не говорил? Да, ты звонил, но дома никого не было. И тогда ты пошел туда, и дома действительно никого не оказалось. Что-то мне слабо верится, что она переехала, Берн. А ты уверен, что она не была где-нибудь внизу? Ну, скажем, стирала белье в прачечной?
— Она забрала все вещи, Кэролайн.
— Ну, может, у нее все было грязное. Сам знаешь, так бывает. Все откладываешь поход в прачечную, а потом вдруг видишь, что тебе просто нечего надеть. Ну и тащишь все скопом.
— Да, и одновременно она посетила, видимо, химчистку, — заметил я, — а заодно снесла все туфли в починку.
— Немного притянуто за уши, да?
— И все книги — в переплетную мастерскую, все картинки — в багетную, и…
— Я тебя поняла, Берн. Дурацкая идея.
— Все, что осталось, — сказал я, — это кусок скотча на стене, там, где была приклеена карта. Ну и, возможно, еще ее отпечатки, если только она не стерла их перед тем, как уйти.
— Но почему она так поступила?
— Не знаю. И потому хочу спросить тебя. Что могло заставить женщину исчезнуть столь внезапно?
— Понятия не имею, Берн. Может, ты сказал что-то не то?
— Что-то смешное?
— Да нет, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. А какая она была… после этого?
— Грустная. Но сказала, что после любви ей всегда почему-то грустно.
— Прямо сразу? Нет, лично мне бывает грустно только наутро, когда я просыпаюсь и вижу, с кем пришла домой. — Она передернула плечами и заглушила воспоминания глотком виски. — Если ей всегда бывает грустно, — продолжила она, — это, пожалуй, объясняет тот факт, почему она раскачивалась целых две недели. Но вот почему исчезла, все равно остается непонятным.
—
— Как тебе кажется, ее могли похитить?
— Думал об этом. Но к чему похищать ее со всеми вещами?
— Потому, что в таком случае она исчезает бесследно.
— Что ты имеешь в виду?
— Какой у нас последний день месяца? Вторник? Так вот, в среду тот, кто ее увез, кем бы он там ни был, звонит хозяину дома и говорит, что тот может сдать квартиру новому жильцу, потому как она больше не вернется. И тот идет проверять и видит, что да, действительно, кроме мебели, ничего не осталось. А ты вроде бы сам говорил, что мебель досталась ей вместе с квартирой.
— К тому же она вряд ли смогла бы унести ее сама, без посторонней помощи.
— Да. Так вот, она исчезает со всеми своими сумками и тряпками, а хозяин вселяет туда нового жильца, и все. Исчезла без следа.
— Но почему бы ей и не оставить все свое барахло? Ее бы никто не хватился. Да я и сам бы не узнал, если бы не заглянул в гардероб и не увидел, что одежды там нет, как нет и других вещей, что были прошлой ночью.
— Тогда это означает, что она сама уехала.
— Согласен, — сказал я. — И предварительно собрала все свои вещички, потому что хотела их сохранить. Может, она действительно задолжала квартплату или же срок аренды вышел, может, именно поэтому она исчезла столь внезапно. Но у меня ощущение, что за этим кроется что-то другое. Почему она мне не позвонила? Почему не предупредила, что не придет в кино? Ей что, было жаль потратить четвертак и сообщить мне?
— Может, она не знала, как тебе сказать..
— Что именно?
— Если бы сказала, — заметила Кэролайн, — вот тогда мы бы знали, что именно. И знаешь, Берн, сдается мне, она сама собрала свои вещи. Посторонний упаковал бы и простыни, и одеяла.
— Выходит, она оставила их потому, что считала оскверненными, что ли?
— Нет. Просто она знала, что они достались ей вместе с квартирой. Ведь меблированные комнаты и квартиры часто сдают вместе с постельным бельем. А как насчет кухонной утвари?
— Там была двухконфорочная плита и маленький настольный холодильник. Никаких кастрюль и сковородок я не заметил.
— Наверное, она всегда ела в городе.
— Насколько я мог заметить, питалась она исключительно попкорном. И еще как-то раз съела пол-эклера, — пожал я плечами. — Впрочем, в холодильник я не заглядывал. Может, и надо было… Лично сам я съел сегодня только кусок пиццы на ленч и пакетик попкорна на обед.
— О, но это же просто ужасно, Берн!
— Ничего, зато я плотно позавтракал. Если мне не изменяет память… Нет, ей-богу, не помню, завтракал я сегодня или нет.