Вор в роли Богарта
Шрифт:
— Никак, — ответил я. — Потому и прикончить им меня не так просто…
— Ну вот я и подумала, что меня приканчивать им вроде бы ни к чему, а потому решила посидеть у тебя в лавке. Тем более что делать было просто нечего. Мой салон закрыт на неделю.
— Моя лавка тоже. Но как ты все-таки управилась? Ведь один этот столик с дешевыми книжками сам черт не передвинет.
— А уж тем более такая слабая маленькая женщина, как я. А потому пришлось оставить его в магазине.
— Правда? А вот это скверно, совсем скверно. Он-то и давал
— Но, Берн, я вовсе не собиралась делать крупный бизнес. Просто хотела, чтоб лавка была открыта на тот случай, если кто-то заглянет и захочет тебе что-то передать. Я продала несколько книжек, но не в том заключалась цель.
— Ты что, действительно продала несколько книг?
— А что тут такого особенного? Сидишь себе за прилавком, подходит человек с книгой, ты сверяешься с ценником, накидываешь надбавку, берешь у него денежки, даешь сдачу. Тоже мне ядерная физика.
— И сколько же ты наторговала?
— Точно не помню, долларов так на двести. Какая разница… Не волнуйся, я все записала.
— Просто удивительно, как это ты не отослала деньги в центр по борьбе с суставной дисплазией.
— Ой, и то правда! Как-то не подумала. Заходил кое-кто из постоянных покупателей. Спрашивали тебя. Спрашивали, уж не заболел ли ты. Пришлось сказать, что ты совсем заработался и что у тебя нервное истощение.
— Большое спасибо.
— Но людям нравится слышать такое, Берни. В этом есть что-то человеческое, они тут же представляют себя на твоем месте и чувствуют свое превосходство. И потом, просто не хотелось огорчать их, говорить, что у тебя что-то серьезное, иначе бы они расстроились.
— Могла бы сказать, что у меня дисплазия.
— Вот тебе смешно, а тут совсем не до…
— Знаю, знаю. Тут не до смеха. Больше не буду.
— Это уже точно, что не до смеха. — Она налила себе еще немного виски, отпила глоток, поморщилась. — Заходил Маугли. С полной кошелкой каких-то невиданных сокровищ с блошиного рынка на Семьдесят шестой. Уверял, что ты был бы счастлив купить всю партию, но я не решилась взять на себя такую ответственность.
— Он сказал, что придет еще?
— Куда денется. Я выдала ему аванс, десять долларов, и попросила оставить книги, чтоб ты взглянул. И если они не стоят той десятки…
— Стоят, стоят, будь уверена. Ты поступила совершенно правильно, иначе бы он отволок их кому-то еще. Кто еще заходил, из знакомых, я имею в виду?
— Тигги. Растафариан.
— Расмолиан.
— Знаю. Это я нарочно.
— Тоже не прочь пошутить? Ну ладно. Нет, правда, он что, действительно заходил?
— Ясное дело, да. Мне кажется, приключение с той книжкой совершенно выбило его из колеи, Берн. Бедняга не понимает, как к этому отнестись. А знаешь, он и правда франт, как ты говорил, и действительно небольшого роста, но вовсе не такой карлик, как ты расписывал.
— Конечно, — кивнул я. — Для взрослого мужчины он выглядит в самый
— Но он же выше меня, Берн!
— Но это совсем другое дело.
— Как это понять — другое? Только потому, что я женщина? Это что, такая принципиальная разница?
— Ты права, — согласился я. — Тут явно попахивает дискриминацией полов, о чем ты должна немедленно уведомить правительственную комиссию. А зачем он, собственно, приходил?
— Тигги? Ну, видишь ли, с порога он об этом не заявлял, а когда собрался, тут вошел Рэй.
— Опять? Должно быть, Тигги подумал, что он у меня просто живет.
— Нет, мне кажется, скорее это Рэй так о нем подумал. Входит и ведет себя прямо как дома. Он вспомнил Тигги, это ясно, ведь такое не скоро забудешь. Рэй поздоровался с ним, назвал по имени, но, естественно, что-то напутал. И знаешь, Тигги вовсе не спешил его поправить. Тут же вымелся из лавки, что дало Рэю шанс немедленно заняться тем, чем он и собирался, едва успев переступить порог.
— Чем же?
— А тем, чем он всегда занимается. Отпускать дурацкие шуточки. «Привет, Кэролайн! Знаешь, увидел тебя, и прямо на сердце потеплело. Наконец-то ты обзавелась дружком по своему размеру». И это только начало! Прямо фронтальный вызов! Что он о себе возомнил?
— Ну, ты же знаешь, что он за персонаж.
— Еще бы мне не знать! — с чувством произнесла она. — Но я же не бесчувственная какая-нибудь! Ведь сама я не буду отпускать дурацкие пошлые шутки всякий раз, когда окажется рядом. Ладно… Короче, он просил тебя связаться с ним. Сказал, что дело очень срочное.
— А что за дело, объяснил?
— Нет. И мне не удалось из него вытянуть. Но говорил он вполне серьезно. Я сказала ему, что ты уехал на уик-энд.
— Молодец.
— Сказала, что не знаю, куда именно, но вроде бы ты упомянул Нью-Гемпшир. Послушай, Берн, а может, это копы ошиваются там, возле твоего дома? Потому как Рэй сказал, что точно знает, тебя дома нет. А откуда ему это знать? Если только они ведут наблюдение за твоей квартирой.
— Возможно, — сказал я. — Причем даже не слишком маскируясь. И все же я не понимаю… Ведь он всегда может зайти в лавку, всегда, во всяком случае, заходил. Может оставить записку, попросить, чтоб я с ним срочно связался, пусть даже ничего срочного и нет. Но чтоб устраивать слежку? Зачем?
— Ну, разве что они пронюхали про Хобермана…
— Пусть даже и пронюхали, что с того? Послушай, ведь когда я опознал тело, то постарался создать впечатление, что стопроцентной уверенности у меня нет, что я просто оказываю Рэю личное одолжение и демонстрирую тем самым, какой я славный законопослушный парень. Ну, допустим, он проверил отпечатки пальцев Хобермана или что-то еще в том же роде. Да, тогда у него возник бы повод побеседовать со мной или же пересмотреть результаты опознания. Но к чему, скажи на милость, ставить шпиков ко мне в подъезд и оставлять еще двух в машине у входа?