Вор (Журналист-2)
Шрифт:
Ващанов покачал головой, чувствуя, как взмокла под пиджаком рубашка на спине… «Надо же, как в цвет все пошло…» Нет, не потерял еще Геннадий Петрович оперского верхнего чутья, недаром все-таки ценил и берег его Антибиотик… Подполковник помахал рукой, разгоняя вонючий дым от болгарских сигарет Маркова, и, вздохнув, небрежно сказал:
— Ты рассказывай, Степа, рассказывай… Пока все очень интересно…
— А не так много и рассказывать-то осталось, — почесал затылок Марков. — Мы, конечно, все, что положено, сделали — ориентировки и все такое… Дмитрия Сергеевича я еще несколько раз навещал… И однажды застал у него
— Кто же про него не слышал, — кивнул Ващанов. — Главный у нас в Питере по антиквариату, монополист, считай…
— Он самый… Я тогда без предварительного звонка зашел, они меня, что называется, не ждали… Амбер сразу слинял. Кстати, его у подъезда машина ждала, за рулем там некто Леша Котин сидел, по кличке Буйвол, известный сбытчик антиквариата, две судимости…
— Ну и что? — поднял брови Ващанов.
— Да, в общем, ничего, конечно, — согласился Марков. — Но у Амбера в коллекционерских кругах репутация-то сами знаете какая… И про контрабанду поговаривали, и про торговлю паленым. И про иное-разное… Разговоры эти, конечно, к делу не пристегнешь, но все-таки… Сам факт общения Дмитрия Сергеевича с таким человеком наводил на определенные мысли…
— Какие, Степа? — спросил Геннадий Петрович. — Ты, говори, говори, между нами разговор-то…
— Плохие у меня мысли возникли, товарищ подполковник, — хмыкнул Степа. Возникла версия, что Дмитрий Сергеевич сам свою коллекцию кому-то передал — либо за деньги, либо, что более вероятно, чтобы через границу ее протащили… А там и Варфоломеев из наших палестин подался бы… Я даже пытался на таможню выходить, фотографии предметов из коллекции им подсунуть… Но результатов никаких получить не удалось, да и меня в тот момент по другим делам так грузить стали, что… — Марков махнул рукой и вздохнул. — В общем, версия эта так и осталась версией… Но шестнадцатого июня того же восемьдесят восьмого года домработница (она раз в неделю у Варфоломеева порядок в квартире наводить пыталась) обнаружила Дмитрия Сергеевича мертвым — горло ему кто-то от уха до уха перерезал, труп два дня в кресле просидел… Причем следов борьбы или сопротивления не было, очень все походило на то, что кто-то знакомый антикварщика оприходовал.
— Пропало из квартиры что-нибудь? — механически спросил Ващанов, уже предугадывая ответ. Степа покачал головой и снова вздохнул.
— Сложно сказать… Дело в том, что самое-то ценное еще в марте пропало… А что осталось? Я же говорил, квартира буквально забита была всяким барахлом. Ну, то есть не барахлом, а штучками разными антикварными… Трудно там понять было — брали что-то, не брали…
— А чего же брата младшего не привлекли — он-то мог сказать, если пропало что? — удивился Геннадий Петрович.
Марков поднял глаза на подполковника, и почему-то неуютно стало Ващанову под этим взглядом.
— Брата… Видите ли, Геннадий Петрович… Двумя неделями раньше Олег Варфоломеев погиб… Пьяный из окна выпал, из своей квартиры… Он в точечном доме на тринадцатом этаже жил… Как с «Эгиной» свою работу закончил — запил сильно… Соседи говорили — дня четыре квасил… Несчастный случай. Такие вот совпадения… Так что сказать насчет того, пропало что-то из квартиры Дмитрия Сергеевича или нет, уже некому было… Я пытался связи Варфоломеева отработать, но старики-коллекционеры,
Ващанову стало трудно дышать, и он еле сдержался, чтобы не ослабить на рубашке узел короткого старомодного галстука, повязанного по милицейской моде «шире хари». Марков помолчал немного и продолжил:
— Начал я было связи старика отрабатывать… Оказалось, что у него в последнее время очень много странных знакомых появилось — из сферы обслуживания, дельцов разных… И что особенно любопытно: все они практически имели непосредственное отношение к двум людям — Амберу и Говорову Виктору Палычу, которого, как вы знаете, в определенных кругах Антибиотиком называют… Я все эти соображения в рапорте изложил, и надо же — почти сразу меня в Читу в командировку законопатили… Вместе с Гошей Субботиным — он от главка тогда эту мокруху курировал…
Геннадий Петрович еле заметно вздрогнул — именно он тогда, в восемьдесят восьмом, «помог» Субботину уехать в Читу, и именно по просьбе Виктора Палыча. Только истинной причины просьбы Антибиотика Ващанов тогда не знал — за Гошей-то ведь не одно дело числилось… Поди пойми тогда сразу, на каком именно он дорогу Палычу перешел… Но просьба эта отложилась в памяти — неслучайно он, о касательстве Антибиотика к делу Варфоломеева подумал, не случайно. В оперативной работе именно так часто и бывает — через годы порой все связки-завязки проявляются, момент истины настает…
— Ну вот, — продолжал между тем Степа, — а когда я из Читы вернулся, ничего мне доработать не дали… Жалобы на меня в прокуратуру пошли, проверки начались… Круто взялись. Если бы не Кудасов — совсем бы съели… Спасибо ему — сюда, в ОРБ, перетащил, — ну и от меня отстали вроде бы. Вот и вся история.
— Да, — кивнул Ващанов. — Против Никиты нашего попереть трудно… Он у нас как бульдозер прямо… А конкретное у тебя на Говорова было что-нибудь?
— Нет, — покачал головой Марков. — Только через связи… Ну и интуиция…
— Интуиция, оно, конечно, хорошо, — цыкнул зубом подполковник. — Но суп-то из нее не сваришь… Мне про этого Антибиотика все уши прожужжали уже: и такой он, и сякой, и крутой-перекрутой, а конкретики-то — нет… Работать лучше надо!
Степа пожал плечами и вздохнул. Он многое мог сказать по поводу энергичного призыва Геннадия Петровича — и про технико-материальное обеспечение, от которого хотелось если не плакать, то хохотать, и про заваленность делами о примитивном рэкете (а показатели-то дай, будь любезен), и про странно складывавшуюся в Питере судебно-следственную практику (сыпались в судах бандитские дела одно за другим), и про другое-прочее… Но ни о чем таком говорить Марков не стал. Тоскливо вдруг стало Степе и очень грустно…
— Ладно, Степа, — подвел итог разговору Ващанов. — Ты мне все очень качественно изложил, будем думать, может, что-нибудь и нарисуется… До поры никому ничего не говори — сам знаешь, время такое, непонятно, кому верить можно, откуда утечки ждать. Помнишь, как папаша Мюллер в «Мгновениях» говорил: «Что знают трое — знает свинья». Лады? А я, если что, буду тебя в виду иметь… Ну и ты, если у тебя что-нибудь новое по тем темам проклюнется, сразу мне сообщи. Договорились?
— Слушаюсь, товарищ подполковник. — Марков встал со стула. — Я понимаю… Разрешите идти?