Ворон и медведь
Шрифт:
Именно это и произошло, спустя десять дней после прибытия Хедена в Виртебург. Несколько набегов франков вынудили герцога покинуть город и отправиться на запад, чтобы примерно наказать налетчиков. Однако те набеги оказались ловушкой, призванной выманить Хедена – у Рейна его встретила большая армия франков, под предводительством самого Хлодомира. Трудно было упрекнуть герцога, что он этого не предвидел: никто не верил, что король Нейстрии так быстро закончит войну с сарацинами и тем более, мало кто ожидал, что он вторгнется в Тюрингию всеми своими силами. Хеден, сильно уступавший ему войском, принял единственное верное решение: отступить в Виртебург и засесть там, ожидая подмоги от Крута. Однако вернувшись, он обнаружил, что город уже взяло войско Гибульда, герцога
Но враги не собирались давать Хедену шанса дождаться ее.
– Больше ждать нельзя! Этой же ночью надо идти на штурм!
С грохотом опустился огромный кулак и большой стол, сколоченный из дубовых досок, жалобно скрипнул, а стоявшие на нем блюда и кувшины подпрыгнули, а некоторые и покатились на пол. Король Хлодомир, - рослый мужчина, с кудрявой светлой бородой, - едва успел ухватить кубок, наполненный красным вином и жадно осушить его.
– Все же здесь делают отменное пойло, - проворчал король, ставя кубок на стол. Его пурпурный плащ, отороченный собольим мехом, покрывали пятна жира и вина, - следы от праздничного пиршества, что было наспех устроен в герцогской резиденции в честь захвата Виртебурга. Стены, украшенные искусной резьбой, изображавшей сражения богов и чудовищ, сейчас закрывали стяги с ликами Христа и Богоматери. Помимо самого короля, за ломящимся от яств столом сидели Гибульд и Сигизмунд, державшие совет с владыкой франков. Кроме трех вельмож в зале находились лишь рабы, ставившие и убиравшие со стола блюда, да стоявшие в дверях зала рослые воины-франки, вооруженные мечами и боевыми топорами, – личная стража Хлодомира.
– Мы не можем брать чертов Фрейберг до бесконечности, - продолжал король, - если мы продолжим копаться у этой горы, Крут успеет собрать армию и ударит нам в спину.
– Больше трети войска Тюрингии зажата здесь, - напомнил Гибульд, - и не худшей трети. Если мы уничтожим ее, это будет огромная потеря для Крута. Но с наскоку Фрейберг не возьмешь. Если еще один штурм закончится неудачей, наши воины могут пасть духом.
– Подпалить проклятую гору и дело с концом!
– рыкнул король, - поджечь все эти чертовы виноградники и пусть они задохнутся в дыму. Хотя и жаль, конечно, вино тут доброе.
– Жаль не то слово, - едко сказал Гибульд, - даже если забыть об уроне королевству. Местные возненавидят нас - им и так не по душе, что приходится штурмовать святилище Фрейра и Фрейи.
– Ты же христианин, Гибульд, - скривился Хлодомир, - неужели ты до сих пор боишься идолов.
– Я – нет, но даже в моем войске могут найтись недовольные.
– Пусть Сатана заберет их души, - махнул рукой Хлодомир, - мы и так долго цацкались с язычниками. Я король франков, победитель бретонцев и сарацин – мне ли бояться гнусных идолопоклонников! Сегодня же ночью я спалю это чертово капище!
– Может, хотя бы дождемся бавар?
– подал голос Сигизмунд, - соберем все силы в кулак и одним ударом раздавим эту гадину.
– Тассилон сдерживает Крута, - возразил Гибульд, - король, хоть и юнец, но не дурак. Он не двинется сюда, не узнав точно на чьей стороне бавары, чтобы Тассилон не ударил ему в спину.
– А он ударит? – недоверчиво спросил Хлодомир, - насколько я знаю, он до сих пор не ответил на ваш призыв.
– Как только армия Хадена будет уничтожена, поверьте, не только бавары примут нашу сторону.
– Тогда не о чем больше
Герцог алеманов переглянулся с герцогом Бургундии и нехотя кивнул, соглашаясь с королем франков.
Над Фрейбергом сгустилась ночь, но в крепости никто не спал. Тюринги стояли у частокола и между немногочисленными постройками, где жили жрецы, заполонив все святилище, оставив лишь небольшое пространство посредине. Здесь, на большом постаменте из золотистого песчаника, окруженного кругом из костров, стояло два идола. Один - дородный голый мужчина, с длинным носом и еще более длинным членом, вздымающимся чуть ли не до груди истукана. Лохматую голову украшал венок из виноградных листьев. Из венка поднимались оленьи рога – память о временах, когда этим местом еще владели кельты, поклонявшиеся своему богу, еще до того, как германцы принесли культ Фрейра. У ног идола стоял вырезанный из дерева вепрь, покрытый блестящей позолотой. На другой стороне постамента высилось изваяние женщины – в плаще из соколиных перьев, наброшенном на голое тело и с виноградным венком в золотистых волосах. Меж полных грудей свисало янтарное ожерелье, красиво переливавшееся в свете костров. Богиня любви восседала на повозке, которую везли две большие кошки, искусно вырезанные из дуба. Другие кошки – на этот раз живые, - сидели на столбах частокола, внимательно наблюдая за тем, что происходит в святилище. Шеи их украшали ошейники из бусин и с серебряными колокольчиками – священные кошки Фрейи считались неотъемлемыми участниками всех обрядов Фрейберга. Особенно много их сидело возле северного входа, где крепостную башню венчало резное изображение кошки. Иные священные животные охраняли другие входы в святилище: сокол на востоке, кабан на западе и олень – на юге.
Перед идолами стоял жрец Фреймунд. Сейчас к его наряду добавился зеленый плащ, перехваченный широким поясом, с которого свисали хрустальные шарики в золотой оправе. Рядом стояли младшие жрецы, в одеяниях из выделанных свиных кож. Все они смотрели на танцующих между кострами девушек, чьим единственным одеянием были венки из виноградных листьев.
Внезапно святилище огласил громкий визг и воины расступились, пропуская двух жрецов с деревянными молотами у пояса. Они волокли вепря, со связанными ногами и замотанной тряпкой мордой. Стоящую дыбом щетину покрывала позолота. Вот они подвели скотину к Фреймунду и один из жрецов, заученным ударом молота оглушил свинью. Фреймунд же, сорвав с пояса острый нож, выверенным движением вонзил его в шею зверя. Во все стороны брызнули алые струи и жрец, упав на колени, подставил ладони, умываясь свиной кровью. Набрав полные ладони, он брызнул ею на стоявших у частокола воинов.
– Фрейр и Фрейя благословляют вас, - неожиданно звучным голосом произнес он, - пусть боги даруют вам ярость дикого вепря в нынешнем бою. Как кабан Сехримнир в Вальхалле, воскресает каждое утро, так и на место каждого из убитых пусть станет новый, показав врагам силу наших богов.
Он еще несколько раз плеснул кровью на застывших в молчании тюрингов, после чего подал знак и жрецы принялись сноровисто разделывать свиную тушу. Наспех поджарив мясо на полыхавших кострах, они раздавали капающие жиром, аппетитно пахнувшие куски, всем воинам. Первым получил свою долю Хеден, вторую Фреймунд, потом уже все остальные.
Внезапно от стены раздался звон колокольчиков и тюринги, обернувшись, увидели, как кошки беспокойно мечутся по частоколу, оглашая воздух громким мяуканьем. Одна за другой они соскакивали на землю, сбегаясь к святилищу. В следующий миг послышался рев рогов, а следом за ними – воинственные крики.
– За Христа и короля Хлодомира! Смерть язычникам!
Хеден, с измазанным кровью лицом посмотрел на Фреймунд и скупо усмехнулся.
– Кажется, Близнецам настало время проявить себя снова.