Вороны не умеют считать
Шрифт:
Мы сидели в тишине, нарушавшейся лишь жужжанием мух.
Вдруг Фелипе Муриндо заговорил медленно, старательно выговаривая слова. Всем своим видом он молил: поймите меня!
– Где твой словарь, Берта? – спросил я.
– Да не словарь это, а разговорник! Все равно от него никакого толку: эти бездельники даже свой родной язык не знают!
Я взял разговорник. В конце был небольшой испанско-английский и англо-испанский словарик. Я ткнул пальцем в столбик испанских слов и, улыбнувшись, показал Муриндо.
Он тупо уставился на меня.
Я
Муриндо не реагировал.
Тогда я решил изменить тактику. Отыскав в словарике слово «переводчик», снова стал водить указательным пальцем Муриндо слева направо, а потом наоборот. Он только нахмурился, покачал головой и произнес что-то по-испански.
Я прочитал слово «переводчик» по приведенной в словаре транскрипции: «Ин-тер-пре-та».
Только сейчас до Муриндо что-то дошло: он закричал, отчаянно жестикулируя. Я не понял ни слова, но было ясно – он и слышать не хочет ни о каком переводчике.
– Ну что, нашел с ним общий язык? – съехидничала Берта.
– Увы! Я предложил ему поискать переводчика, и видишь, как он отреагировал.
– А зачем ты тыкал его пальцем в разговорник?
– Я надеялся, он сможет отыскать здесь нужные слова, но дело в том, что он не умеет читать.
– Черт побери! – с досадой воскликнула Берта. – Так нужно с ним поговорить, а ничего не выходит.
Я стал листать разговорник, пока не нашел фразу «Пожалуйста, говорите медленнее», и разборчиво, по слогам прочитал ее испанский перевод.
Муриндо кивнул и начал говорить, а я попытался воспроизвести на листке бумаги фонетическую транскрипцию его слов.
Когда Муриндо замолчал, листок был исписан совершенно непонятными для меня словами, но я знал: стоит медленно прочесть их человеку, понимающему по-испански, и он разберет, в чем дело. Может, я и сам бы разобрался, будь у меня под рукой хороший испанско-английский словарь.
Я сложил листки и сунул в карман.
Муриндо прижал палец к губам: просил нас молчать.
Я кивнул.
Потом он протянул вперед правую руку.
– Песо, – сказал он. – Динеро.
Я снова стал листать разговорник – на этот раз раздел «Платежи и расчеты». Найдя нужную фразу, медленно прочитал ее вслух. Муриндо сперва не понял, и мне пришлось повторить. Но вот он с удовлетворением закивал.
– Что ты ему сказал? – поинтересовалась Берта.
– Сказал, что если информация, которую он только что предоставил, окажется полезной, она будет оплачена.
– Боже правый! – воскликнула Берта. – Ты что, решил заняться благотворительностью? Какая может быть польза от его болтовни?
– Пока не знаю.
– Надо хорошенько разобраться, – сказала Берта с умным видом. – Дай-ка я сама посмотрю.
Я протянул ей листок.
– Попробуй. Когда прочтешь, скажи мне, сколько стоит эта информация, и я заплачу ему.
Берта кинула на меня гневный взгляд, но листок взяла и попыталась разобрать
Мы с Бертой не слышали шагов – Маранилья умел подкрадываться тихо, как кошка, – но сидевший лицом к двери Муриндо что-то встревоженно прошептал по-испански, и я понял: он подает сигнал тревоги. Я обернулся – на пороге стояли Маранилья и Хурадо.
Берта быстро сложила листок, хотела было положить его в сумку, но, передумав, сунула за пазуху.
– По-моему, все прекрасно, – радостно сообщил Маранилья. – Кожаные перчатки на столе и лишние пять изумрудов – это как раз недостающее звено в цепи нашего расследования.
– А что Хокли?
– Насколько мы поняли, Хокли решил, что шахта приносит гораздо больше прибыли, чем значится в официальных документах. Он заподозрил, что у Ширли Брюс есть побочные доходы и что их источник – эта самая шахта. Хокли хотел уличить опекунов в сговоре с Ширли – тогда он мог бы подать в суд и добиться отмены опеки. В Панаме у него есть друг, летчик. Хокли наотрез отказался назвать его имя. Как бы то ни было, он тайком проник в Колумбию… Конечно, он совершил ряд мелких правонарушений, но все, что он говорит…
– Кажется вам правдой?
– Да.
Хурадо уставился на меня своими ничего не выражающими глазами и заметил:
– Интересно, каков будет логический конец гипотезы сеньора Лэма?
Маранилья вопросительно посмотрел на него.
– Дело в том, – пояснил Хурадо, – что коли сеньор Лэм прав, рассыпаются вдребезги все наши предположения о мотивах убийства сеньора Кеймерона.
– Логика – упрямая вещь, – сказал я. – Если следовать ей до конца, надо быть готовым к любым неожиданностям.
– Вы правы, – сухо согласился Хурадо. – А теперь не пора ли нам вернуться в Медельин? Местный инспектор, надеюсь, разберется без нас.
– А как же Хокли?
– Его вскоре освободят. У нас нет к нему претензий.
– А Шарплз?
Маранилья улыбнулся:
– Мистеру Шарплзу придется отложить поездку в Медельин, по крайней мере на несколько дней.
– А что же будет со мной? – спросила Берта.
– Дорогая миссис Кул, – Маранилья учтиво поклонился, – вы можете уехать когда вам угодно. Если тот вид транспорта, на котором вы добрались сюда, показался вам недостаточно комфортным и чересчур дорогим, почту за честь предложить вам место в нашем автомобиле.
– Нет уж! – возразила Берта. – Я заплатила этому пройдохе за дорогу туда и обратно – пусть он меня и везет.
Глава 19
Южная ночь были тиха и нежна. Теплый ветерок ласкал кожу. Волшебная луна освещала спящий Медельин с его старинными зданиями, построенными еще в те далекие годы, когда Соединенные Штаты едва только обрели независимость.
Мы сидели в баре клуба «Уньон».
Рамон Хурадо больше не играл роль шофера. Он надел дорогой светлый костюм и модный галстук. Лицо его по-прежнему было бесстрастным, но теперь я знал, что таится за мужицкой внешностью.