Воронья Кость
Шрифт:
Она сказала, что её зовут Торгерс Хольгабрут, и Гьялланди побледнел, услышав это имя потому, что хорошо знал его. Орм понял лишь, что это имя означает что-то вроде невесты, и что эта женщина владеет сейдром, но в то же время, в ней была и частичка Тора, хотя рыжебородого бога никогда не примечали в женщинах, занимающихся колдовством.
Вороньей Кости было всё равно, как её зовут, потому что лишь вблизи он понял, что это не Гуннхильд, и это оказалось для него самым важным. Ох, да у рот весь в морщинах, словно кошачья задница, кожа мягкая, как жёваная оленья шкура. Высокая, худощавая, одновременно и старая, и молодая, смотрела любопытными голубыми, глубокими, как старый лёд, глазами прямо в его собственные.
—
Она не обращала внимания на всё это, а тем временем, саамы, её сторожевые псы, неуверенно расступились.
— Он был у меня, — ответила она, её голос дрогнул, словно треснувший котёл, она говорила по-норвежски с плохо скрываемым отвращением. — За ним приходила одна мудрая женщина. Хотя я не уверена, что она действительно мудра, потому что однажды она уже заполучила этот топор, и из-за него погибли и её муж, и все сыновья, кроме одного. И теперь она захотела то же самое для последнего сына.
— Ave Maria gratia plena, — нараспев затянул Адальберт, закрыв глаза. — Dominus tecum, benedicta tu in mulieribus, et benedictus fructus ventris tui Iesus [27] .
— Так значит, Эрлинг не соврал, — резко ответил Воронья Кость, с горечью в голосе. — Гуннхильд и её сын взяли Кровавую секиру.
— А был ли здесь христианский священник? — спросил Орм. — С искалеченной ногой, выглядит так, будто его недавно вырыли из могилы?
— Был. Тихо, тише, — сказала она. Последнее она сказала, обращаясь к саамам, которые вскочили, услышав латынь священника, подумав, что он произносит какое-то заклинание. Она опустила руки ладонями вниз, и облачённые в шкуры воины, защищая женщину, окружили её и присели на одно колено.
27
Аве Мария (лат. Ave Maria — Радуйся, Мария) — католическая молитва к Деве Марии. Эту молитву называют также ангельским приветствием (лат. angelica salutatio), так как её первая фраза представляет собой приветствие архангела Гавриила, сказанное им Марии в момент Благовещения:
"Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою;благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус."
— Этот топор — мой, — заявил Воронья Кость, прищурив глаза. Женщина кивнула, как будто знала это.
— Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae … [28]
— Волосатая задница Тора, священник, да заткнись ты уже, — взревел Финн.
— Аминь, — сказал Адальберт. Финн искоса посмотрел на женщину.
— Я совсем не хотел проявить неуважение к Громовержцу, — поспешно добавил Финн, и женщина улыбнулась.
— Холодно, — сказала она. — Я вернусь к огню. Как только будете готовы поговорить, присоединяйтесь ко мне.
28
Окончание молитвы Аве Мария: "Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей."
Она повернулась и уверенно ступая, пошла прочь, поведя руками над сидящими саамами, они вскочили на ноги и поспешили за своей госпожой.
— Громкоголосый, ты знаешь эту женщину по имени Торгерс — сказал Орм, и Гьялланди, наконец, оторвал взгляд от спины удаляющейся женщины и кивнул, облизывая пухлые губы.
—
— Возможно, она и вправду так стара, — пробормотал Финн и осенил себя защитным знаком. — Она выглядит как последний лист перед зимой.
— Вероятно, это какая-то женская община, — предположил Адальберт, — а она самая последняя из них. И они называют друг друга одним и тем же именем.
— Ты хочешь сказать, как христианские монахини?
Адальберт взглянул на неё и отказался от своего предположения, а Воронья Кость пожал плечами.
— Я видел таких монашек, в Великом городе и ещё кое-где. Они из женской общины, и называют себя именем Мария.
— Нет, эти язычницы совсем не то же самое, — возразил Адальберт.
— Женская община? Значит, ты отрицаешь, что кто-то может быть настолько старым, христианский священник? — спросил Орм. — А как насчёт одного из ваших священных книг — Мафус... как-то так?
— Мафусаил, — невозмутимо ответил Адальберт, — сын Еноха, отец Ламеха. Он умер очень старым, — но потому, что был одним из избранников божьих.
— Понятно, что эта ведьма совсем не похожа на него, — вмешался грубый голос, и все обернулись к Финну, он стоял и смотрел на саамскую богиню. А затем повернулся к Адальберту и удивил всех.
— Он умер, когда ему было девятьсот шестьдесят девять лет, — прорычал он, а затем оглядел удивлённые лица.
— Что? Невозможно провести столько времени в Великом городе, не узнав при этом некоторых вещей, — выдал он. — Я услышал сагу об этом древнем христианине от одной армянской шлюхи. Но не это главное. То, что мы сейчас делаем — лишь острие копья, но этот жалкий кусок дерьма Мартин что-то задумал, но что, я никак не могу понять. Если он хотел просто заманить нас сюда, в это гиблое место, полное саамских воинов, так что мы не сможем убраться живыми, то соглашусь, это замечательный замысел.
— Я думаю, у него был более изощрённый замысел, — подтвердил Орм и его лицо помрачнело. — Больше похоже на плетение норн, а Мартину очень далеко до мастерства коварных сестёр. Я думаю, они позволили ему немного приложить свою руку.
Он смотрел невидящим взглядом, рассуждал вслух, говоря сам с собой.
— Гудрёд должен был побывать здесь, и не смог бы уйти вместе с топором, — ведь люди Хакона должны были помешать этому. Все мы должны были перебить друг друга, а Мартин, словно ворон, вытащил бы из рук мертвецов то, что он желал всю свою жизнь. Маленький священник, всё вышло не совсем так, — но слишком многие хорошие северяне погибли здесь, среди этого ужаса, и за это придётся ответить.
— И где же топор? — заявил Воронья Кость, Орм моргнул и пожал плечами.
— Да где угодно, может на Оркнеях. И священник тоже.
— Или они где-то за нами, если всё ещё здесь — согласился Финн. — Если мы вообще выберемся отсюда.
— Да, — согласился Орм, что заставило людей нервно пошевелиться и оглядеться. Всё это место, положение в которое они попали, заставило их подойти на цыпочках, поглядывая на женщину, о которой они слышали, что она богиня. Старуха сидела у огня, в окружении саамов, готовых вскочить по малейшему поводу.
— Может, ты сам хочешь завладеть этим топором? — прямо спросил Воронья Кость, и Орм наградил его многозначительным холодным взглядом.
— Ты уже во второй раз спрашиваешь меня об этом, — ответил он холодно. — Не делай этого больше.
— И если я выведу вас отсюда, ты поможешь мне справиться с Гуннхильд?
Орм кивнул, глядя вопрошающим, пристальным взглядом, а Финн фыркнул.
— Я помогу тебе победить самого Локи, если ты вытащишь нас отсюда, — хлёстко ответил он, соглашаясь с тем, что это не под силу даже Вороньей Кости с его магией сейдра.