Воровка чар (Дилогия)

Сокол Анна

Я опустила взгляд на мертвого мужчину. Черты мельника исчезали, как исчезает к полудню утренняя роса. Лицо Залома было иным. И абсолютно незнакомым. Ничем не примечательный мужчина. Мокрые русые волосы казались почти черными, распахнутые глаза заливали дождь и кровь.

Лишь кровь не изменилась.

— Где вы откроете проход? — снова спросил чернокнижник и пошевелил пальцами, ему не было дела до амулетов.

Лиска захлебнулась криком. Амулет выскользнул из ее руки и упал в грязь.

Сколько таких черных капелек «ходит» по Тарии? Одна

у меня, одна у Лиски, одна у Залома. Я не спрашиваю зачем, потому что ответ очевиден. Именно так они приносили жертвы. Какой селянин откажется прогуляться со старшим до околицы? Залом был «своим».

Откуда они их взяли? Как один из артефактов попал к Дамиру? И куда пропал сам действительный?

— Ну, — поторопил Вит, давая рыжей краткую передышку от боли.

— Там! — выдохнула она. — Там, у колодца Гнуса-плетельщика.

— Ключ?

— Нееее,— простонала Лиска.

— Ключ! — потребовал чернокнижник.

— Не знаю!

Магические ниточки вздрогнули и стали жесткими, словно их окунули в крахмал и высушили…

— Не знаю! — завыла девушка. — С прошлого раза, когда псише попало к девчонке, мэтр сказал, что не моего ума дела, — выкрикнула она и стала повторять:— Не знаю! Не знаю! Не знаю!

Нити оборвались с сухим хрустом, как ветки собранного в засушливое лето хвороста, голова рыжей безвольно повисла, ноги разъехались. Вит разжал руку, и девушка упала в кладбищенскую грязь.

И тут в Волотках завыли собаки.

— Канал открыт, — повернулся ко мне Вит. — И дасу уже вступил на него. Времени почти не осталось, — он схватил упавшую Лиску за волосы, приподнял и приказал:— Показывай, где там живет ваш Гнус и что плетет. У меня не то настроение, чтобы ходить по гостям и спрашивать дорогу. А-ка! — рявкнул он, заставляя рыжую встать. — Бегом.

Грязь чавкала под ногами, Лиска периодически что-то подвывала, два раза падала, когда вириец тащил ее за собой, словно куль с мукой или волокушу, не замедляясь ни на секунду и не думая, что рядом с ним живой человек.

В одном из амбаров с распахнутой дверью, горела лучина, давая скудный размытый свет. Задумчиво жующая траву коза проводила нас равнодушным взглядом. Самая мирная картина, которую можно представить в дождливый летний день. Где-то квохтали куры. И выли собаки.

Раздался тихий, на грани слышимости, свист, Вит отпустил волосы Лиски, та упала в грязь лицом и, кажется, даже не собиралась подниматься, лишь повернула голову, судорожно, часто дыша.

— Ты долго, — прошептал, появившийся из темноты Рион, только я заметила, как из руки вирийца исчезло какое-то переливающееся заклинание, которое едва не полетело в голову чаровнику. — Нашел Айку? — парень пригляделся к Лиске, нахмурился, поднял голову и, наконец, увидел меня. — Во имя, Эола, что произошло?

— Я не верю, в Эола, — ответил Вит.

— Да какая разница! — выкрикнул Рион. — Айка, ты как?

— Если еще стоит, значит, царапина, иначе давно бы уже лежала на обочине, — не дал ответить мне чернокнижник.

Не знаю, что

меня так зацепило в его словах, может легкость, с которой он их произнес, а может, злость, но… После этого я, наконец, смогла опустить глаза и подцепив сырую, надорванную у ворота, рубаху, посмотрела на рану. Не скажу, что царапина и не скажу, что маленькая, но жить буду.

— Нашли убивцев-то? — спросил появившийся из-за ближайшего плетня Михей. — Так, где будет ритуал-то? Может, ну его? Спать пойдем, не верю я, что дасу в такую сырость нос сюда высуне…

Я бы может, тоже не поверила, особенно вспоминая жующую траву козу в сарае, но… Собачий вой стих, словно каждой шавке в округе вдруг зажали пасть

За забором, там, где сквозь дождь проступали очертания колодца, вдруг полыхнуло белым, словно зарница. Полыхнуло и потухло.

Вириец одним движением перепрыгнул плетень, Рион неуклюже полез за ним, Михей заряжал арбалет, хотя в такой дождь толку от него чуть. А я задалась вопросом, стоит ли лезть напрямую? Может, проще обойти по широкой дуге и…

— Айка, — позвал Михей, перехватывая оружие, и я, конечно, полезла следом. Воистину отвар елинки не шел мне на пользу.

Чернокнижник первым достиг бревенчатого сруба, сейчас казавшегося осклизлым и грязным. Глаза мужчины полыхнули алым, я мурлыкнула, словно домашняя кошка, которую хозяин мимоходом погладил по загривку. Слава, Эолу шум дождя заглушил все звуки.

Парни остановились у колодца. Вспышка исчезла, растворилась в сыром мареве дождя. Михей осторожно обошел сруб, грозя мокрому дереву арбалетом. Бревна остались равнодушны. А больше оценить его героические намерения было некому.

— И что теперь? — спросил Рион.

Ответом ему была очередная вспышка, только в половине вара правее, совсем у другого колодца, в другом огороде. Вириец выругался и бросился дальше.

Следующий колодец у второго тонущего в серости дома ничем не отличался от предыдущего. Лишь шум дождя, да тишина. Собаки больше не выли.

— Испытываю желание протереть глаза, — буркнул чаровник и спросил у кудесника: — Сталкивался с таким раньше?

— Не уверен, — напряженно ответил Вит.

Снова вспыхнуло чуть левее, и тут же без перерыва еще раз позади нас. Больше всего эти вспышки походили на белые лучи света, что так любят рисовать в книгах о магах художники, и вышивать на гобеленах мастерицы.Еще одна вспышка за дорогой, по которой мы пришли и на которой оставили Лиску.

— Во имя Рэга, — процедил Вит, бросаясь обратно. — Он знает, что мы здесь!

— Кто? — на ходу выкрикнул Рион.

— Маг, что вызвал дасу.

Вит перепрыгнул закачавшийся плетень, снова помянул темного бога и вдруг плюхнулся в грязь у ближайшего куста. Рион завертел головой, помянул Эола и с энтузиазмом присоединился к вирийцу. Странно было видеть такое единодушие в магах. Странно и немного страшновато.

Михей такими вопросами не задавался, он просто грохнулся в лужу, подняв тучу брызг. Лиски на обочине уже не было.