Воровка чар (Дилогия)

Сокол Анна

Демоны одновременно качнулись, словно колосья на пшеничном поле.

Маг в капюшоне выпрямился, вытянул руку и неловко швырнул окровавленный клинок в фонтан.

Музыка ударила в голову не хуже боли Вита. Она вскипела рваными ударами и перекатами, отозвалась пульсирующими нотами, что вспыхивают во тьме и тут же гаснут. Они были громкими, яркими, вибрирующими настолько, что у меня заломило все зубы разом. Хвост распушился, шерсть на загривке встала дыбом….

Сила, до этого напоминавшая прозрачную воду, словно вскипела и окрасилась в багровый цвет. Сердца, что бились в Фонтане, замерли, а потом забились с удвоенной

силой, почти оглушая меня. Так бьется сердце у человека, когда он очень напуган. Смертельно напуган.

Я схватилась за голову и упала на голени, в висках стучало.

— Жертва, — в третий раз повторил дасу, шагнул к фонтану и с размаха опустил голову на каменный бортик. Нет. Не опустил. А разбил, добавляя в мутную воду еще багрового цвета.

Седовласый горожанин упал. А его тень осталась стоять.

«Нет, не тень, — мысленно поправила себя я. — А чернота, что жила у человека внутри».

На ногах остался дасу. Он напоминал черную отхожую лужу, когда в нее накидают угля, которая невесть почему приняла форму человеческого тела. Само же тело теперь лежало у его ног. Человек смотрел мертвым немигающим взглядом в темное небо.

— Ты, — прошептал Тамит и закашлялся.

Я опустила руки, закрыла глаза, стараясь совладать с грохотом в голове, и быстро подползла к магу. Грудь мужчины была залита кровью. Бабушка бы, увидев такое, покачала головой и предложила настойку опия. У меня не было и того. Все, что я могла, это зажать рану ладонями. Абсолютно бесполезное занятие, но просто смотреть, как Тамит умрет — было выше моих сил.

— Ты, — проговорил он,— была у меня мысль, что ты зеркальная… И, кажется, даже не у меня одного, но я прогнал ее. Мы все прогнали ее, такой невероятной она нам показалась. Зеркальный маг здесь в Тарии… А я-то все гадал, почему… — он снова закашлялся, я надавила на рану сильнее, но кровь все равно продолжала течь. Сюда бы целителя. Поверх моей ладони опустилась рука Тамита.— Мы отправили тебя на ритуал. Я отправил… Маги почти никогда не выживают после Полного Покаяния. Неважно, зеркальные они или нет. Почти… Но это «почти» хуже смерти. Слушай меня…

— Сделайте же что-нибудь, — потребовала я, вспоминая магию Дамира на своей шее, кровь текла между пальцами и не собиралась останавливаться. — Разве вы не можете… не можете сделать хоть что-то?

— Не могу, — хрипло ответил чаровник. — Ни один целитель не умеет лечить себя сам, только других. А я вообще не целитель.

— Жертва, — выкрикнул бывший вирийский солдат и вытащил меч.

Я снова посмотрела на Тамита. Так лучше, чем видеть, как очередное тело падает на траву, а демон остается стоять.

— Зачем? — растерянно спросила я. — Зачем они делают это?

Не понимая, что возможно, задаю вопросы не тому магу. Что возможно, стоит уточнить, кто они и что делают. Но чаровник понял.

— Они хотят силы.

— Но… источник.

— Источник… кха-кха, — Тамит сплюнул кровью. — Откликается чаровнику раз в жизни, позволяя наполнить резерв в самый первый раз. А если этот резерв с наперсток? Разве можно влить в него кувшин?

— Но как это исправит выверт?

— Не исправит. Изменит. Он изменит их. Вывернет не только мир, но и магов, и они смогут брать не только силу жизни, но и силу смерти, а ее здесь скоро будет в избытке.

— Но силой смерти питается нечисть!

— Она самая. К тому же… ахххх, — Тамит несколько секунд хватал

ртом воздух, а я все так же безуспешно давила ему на грудь. — К тому же, их ждет награда от дасу или на кого они там замахнулись. Он исполнит любое желание вызывающего… Сделает, — рука мага на моей начала слабеть, он закрыл глаза, грудь вздымалась и опадала.

— Жертва, — звонким фальцетом выкрикнул Кули.

— Как можно остановить это? — спросила я.

— Никак,— Тамит посмотрел на меня и произнес: — Пей.

— Что? — я попытаюсь убрать ладонь, но он вдруг сжал ее своей, в последнем усилии.

— Знаю, ты голодна. Зеркальные обречены на голод. Пока у них есть резерв, есть ограничитель, они еще сдерживаются, еще могут насытиться и остановиться… Но если его разрушить... кха-кха-кхаррр… Если маг выживет, то превратится в…ссс, — воздух стал со свистом выходить их его легких, — ссссвввв… Во что-то, похуже дасу. Внутри них образуется пустота. Вечно голодная пустота, которая рано или поздно сожрет всех. Поэтому мы их убивали… убиваем… Всех. По воле Эола или Рэга ты выжила. Пей, я сказал. Лучше ты, чем они…кха-кха-кха…

Он хотел сказать что-то еще, но я уже выдернула руку. Воронка внутри отозвалась недовольным ворчанием. Она на самом деле была голодна. Я была голодна.

— Жертва, — снова выкрикнул Кули, но на этот раз в его голосе послышалась неуверенность.

Тамит кашлял долго, так долго, что я не выдержала и опять склонилась к его белому лицу.

— Айка, — он снова закашлялся, но как-то по-другому, и я не сразу сообразила, что он смеется. Умирает и смеется.— Кто бы мне сказал, что я добровольно откажусь от силы и отдам ее какой-то девчонке…ссскха-кха. Сссовсем, как брат… от судьбы не уйдешь. — Несколько секунд Тамит собирался с силами, а потом заговорил, ясным и чистым голосом, почти не запинаясь: — Я, Тамит Шиирский, Действительный Вышграда и Кохани, отказываюсь от силы и передаю ее Айке Озерной добровольно и безвозмездно. Я понимаю все последствия своего решения и принимаю иххсссс, — грудь опала, и я уже подумала, что все, больше маг вздохнуть не сможет, как он тихо добавил: — Ритуальные слова сказаны! — И снова дотронулся до моей руки своей.

Ладонь мага была ледяной. И согреть ее казалось таким естественным. Таким необходимым, например, обвить хвостом…

— Не хочу! — вдруг выкрикнул Кули.

Я подняла голову, парень медленно отступал от чаши фонтана, его глаза снова стали черными, как у обычного пацана, никакого потустороннего огня.

— Пей, — прохрипел маг. — Считай это моим последним желанием.

Тамит еще продолжал говорить, а я уже вытягивала из него силу. Она не сопротивлялась, но и не льнула к рукам, как магия Вита. Она напоминала пареную репу, что разваливается на куски прямо в миске. Она была вялой и не особо вкусной, но могла утолить голод. На время.

— Кули,— позвал Вит.

— Что ж ты такой непонятливый-то, порченая кровь, — выругался детина с ножом, занося руку для удара. Я сжалась в предчувствии боли.

Но чернокнижнику видимо надоело получать по голове. Он вскочил на ноги одним слитным движением, скупо отклоняясь от лезвия, которое всего лишь чиркнуло за ухом, веревка, которой связали его руки, вдруг распалась на отдельные ниточки-волокна...

Все произошло быстро, детина с оружием даже не успел понять, почему он уже не стоит, а лежит, и почему собственный нож упирается ему в кадык.