Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
Теперь я знаю, как чувствуют себя травы в ступке, когда их сминают пестиком. Нас с Витом вжимало в каменную стену так, что та, того и гляди, треснет. Или треснем мы. Все, что я смогла, это чуть приподнять голову, чтобы увидеть шею и подбородок Вита. Увидеть, как дергается кадык на шее мужчины. Он снова пил. Или задыхался. Или и то, и другое одновременно.
Если я открою рот, то смогу только кричать. А может, не смогу и этого. Воздуха не хватало, легкие горели.
Если чернокнижник сейчас «призовет» нож, но тот появится прямо во мне. Обретет стальную форму внутри и вспорет брюхо.
Волна выверта клубилась, била и била. Сила клокотала внутри и снаружи. Снаружи и внутри. Много силы. Целое море, сейчас бурлило вокруг нас, как вокруг корабля, грозя разбить его о скалу.
И я не выдержала, поддалась ей, позволила делать с собой все, что угодно. Позволила прижимать себя к Виту, к его груди, к полоске открытой кожи над воротом. И в тот момент, когда мы соприкоснулись, мой лоб и его ключица, когда нас не разделяла ткань… Сила ворвалась в меня, как приливная волна и затопила по макушку. Ее было так много, словно выверт происходил не только снаружи, но и внутри, грозя вывернуть вместе с миром и меня. Кошка взвилась, царапалась и выгибалась, шипя и брызгая слюной. А мир продолжало выворачивать наизнанку.
Не знаю, сколько это длилось. Может, вечность, а может, две вечности. Я просто перестала ждать. Перестала чувствовать и понимать, что происходит вокруг.
Я поняла, что все кончилось, когда услышала…
— Держи! Держи ее крепче!
— Черт, тяжелая, тварь!
…услышала голоса.
…услышала мелодию.
Даже не знаю, что раньше.
Наверное, я потеряла сознание, а когда распахнула глаза, то уставилась прямо в серое все еще темное небо с громадным диском луны, висящим прямо над головой. Вита рядом не было. Артефакта тоже. Двое мужчин тащили меня куда-то за руки и за ноги. В ушах грохотом барабанов колотилось сердце, и в ритм его ударов вплетался еще один и еще. Словно все эти сердца бились вокруг меня, и из их ритма складывалась мелодия. В нее вплетался перебор струн и тонкие голоса дудочек и чего-то еще, чему я не знала названия.
На меня нахлынули воспоминания, я знала эту песню и поняла, куда меня притащили, еще раньше, чем повернула голову и увидела каменную чашу.
Фонтан Силы.
Не было никаких менестрелей. Не было странных ночных серенад. Пел фонтан.
Пятки ударились о землю. Тащивший меня за ноги мужчина вытер руки о черную рубаху. Он был в капюшоне, скрывавшем его лицо почти полностью, я могла разглядеть лишь острый бледный подбородок.
Я, зашипев, извернулась и вырвала запястье у того, кто держал за руки, живот свело от голода… Только этим я могу объяснить произошедшее следом, так как соображала я мало. То есть, еще меньше обычного.
Второй тоже был в капюшоне. Но меня мало интересовало его лицо. Куда больше меня манил запах, что источал маг. Запах силы, что плескалась в нем, как топленое молоко в крынке.
Изогнувшись, я уже сама потянулась к нему. Потянулась рукой и хвостом, схватила за ладонь и заурчала от удовольствия. Его сила походила на вишневый кисель, густая с кисловатой ноткой.
Я урчала, а мужчина кричал. Верещал, как торговка, у которой увели корзину яблок.
Кто-то нерешительно дернул меня за ноги, пытаясь оттащить от мага. Но
Сила исчезла в моем внутреннем водовороте, замедляя его движение, смешиваясь с той, что передалась мне от Вита, во время третьей волны… Третьей, Эол! Чужая магия осела внутри, даря мне краткую передышку. Я выпустила руку мага и упала на землю, прямо перед глазами нависало черное небо. Оно клубилось и перекатывалось, словно грязь в большой луже.
Сердца стучали. Маг захлебнулся криком.
— А этого куда? — раздался голос, а потом неизвестный выругался:— Здоровый выродок! Не дергайся, башку отрежу!
Я села, в голове гудело от выпитой силы, от мелодии, которая просто гремела в ушах.
Меня бросили в трех шагах от чаши, где плескалась чистая сила. Плескалась и пела. Один чаровник в капюшоне медленно отступал от меня, словно от собаки, в пасти которой выступила пена. Хотела знать, чем может напугать обычное прикосновение? Теперь я знала. Потому что, тот маг, которого я выпила, скулил, ползая в траве.
— Только шевельнись, — услышала я многообещающий голос.— Шевельнись — сделай мне приятное — и я вгоню сталь тебе в череп. Маг ты или нет, но с дырой в башке не живут.
Здоровый детина с ножом в руке стоял над Витом и прижимал острие лезвия к шее вирийца. Чернокнижник стоял на коленях, сгорбившись, почти уткнувшись в землю лбом. Руки были стянуты грязной веревкой. Судя по мутному взгляду вирийца, волна так же выбила его, как и меня, иначе бы детина с ножом, вряд ли бы смог упереться коленом кудеснику в спину и остаться при двух ногах.
— Итак, все в сборе.
Я подняла голову, рядом с чашей стоял Дамир. Все-таки Дамир. Несмотря на слова Лиэссы и Риона, я все равно продолжала надеяться… Не знаю на что. На то, что это ошибка? Возможно. Или на то, что и его ученик, и женщина одновременно сошли с ума. Почему же это для меня до сих пор так важно?
Маг Вышграда стоял без тоги, без капюшона, в обычном костюме путешественника, в том самом, в котором он ушел из трактира. Дамир улыбнулся мне, с легкой иронией и чуть неловко, словно его застали не за попыткой истребить целый народ, а за кражей круга колбасы из кладовой.
— Мэтр, — прохрипел, бывший чаровник, приподнимаясь и держась одной рукой за другую. — Мэтр... она… она…
Капюшон свалился, и я узнала одного мага из совета, что выносили мне приговор.
— Да, она очень талантлива, — с гордостью ответил действительный, отвернулся от мужчины и, подняв руку, махнул кому-то за моей спиной. — Пора.
Я встала на одно колено, Вит вскинул голову, не обращая внимания на нож. А из тени кустов к фонтану один за другим стали выходить люди. Или не совсем люди.
Вернее сперва, я увидела только троих. Незнакомый мужчина в годах в одежде зажиточного горожанина. Квадратный подбородок, оттопыренная нижняя губа, неторопливая походка. Такие обычно кривят нос при виде меня, а иногда и замахиваются палкой. Но этому уже не была дела до подобных пустяков, его глаза горели. В буквальном смысле. Вместо зрачков в его глазницах танцевало пламя.