Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
Так почему же я не оттолкнула его? Почему не закричала? Почему замерла испуганной ланью, ловя теплое дыхание, почему мои губы следовали за его, почему его язык казался таким горячим? Ответа не было. Я едва осознавала, как колет кончики пальцев, которыми так хочется зарыться в его короткие волосы, ощущала, как волна странного огня прокатывается по телу, как…
Вит оторвался от меня, всего на секунду прохладный воздух коснулся губ вместо тепла дыхания. Я заглянула в мужские глаза… И огонь сменился льдом. Черные зрачки глаз вытянулись, превратившись в узкую вертикальную
Я видела его глаза раньше и знала, кто он. Но сейчас испуганная, уставшая бояться, уставшая представлять будущее, я словно окаменела.
Что я делаю? Что позволяю ему делать с собой?
Я хуже, чем деревенская Лушка, к которой заглядывали на огонек все парни Солодков: и женатые, и нет, а жены и невесты зачастую ходили драть той волосья. Только что думала об одном мужчине и тут же бросилась к другому. И ведь не соврать, что силком принудил. Себе не соврать. Ибо не принудил.
Я не успела скрыть эмоции, тело сделало все за меня. Отшатнувшись, я выставила вперед руки в древнем жесте защиты.
— Что, не красавец? Не нравлюсь?
— Я не…
— Что «ты не»? — спросил вириец. — Не судишь по внешности, а только по поступкам? Уже слышал.
— Да иди, ты, — я толкнула его в грудь.
— Пойду, — согласился он, одергивая пыльную форму. — А вот ты — уже нет, потому что умрешь.
— Тебе-то, что?
— Вот и я думаю, а в самом-то деле, что? — пробормотал чернокнижник под нос и уже тверже добавил: — Существует знак-заклинание, который не даст твоему сердцу остановиться. Но вряд ли ты сможешь применить его в условиях ритуала.
— Я даже запомнить не смогу, — подтвердила я.
Мужчина продолжал смотреть, его взгляд медленно спустился с губ на грудь. Не ахти какую выдающуюся, но я против воли вздохнула, и быстро спросила:
— Что за знак?
Вириец поднял взгляд к моему лицу, дышать сразу стало легче. Всего на миг, потому что он снова стал наклонятся, будто намереваясь повторить поцелуй. Я отшатнулась, вызвав усмешку.
— Смотри, — прошептал Вит, поднял руку и провел пальцем по стене тюрьмы у меня за спиной. Зеленый мох смялся, обнажая грязно-серые стены.
Таинственным знаком оказалась обыкновенная галочка. Такие рисуют дети, когда хотят изобразить птиц. Две наклонные черточки, соединенные нижними концами, и расходящиеся к верху.
— Ты уверен? — я не смогла скрыть недоверия.
— Это «свобода».
— И?
— Когда энергию вытягивают, она сопротивляется, цепляется за телесную оболочку, словно живая, — объяснил чернокнижник. — Маги усиливают нажим и в результате разрушают все. Но если ослабишь узы, связывающие тело и силу, получишь шанс и дальше действовать людям на нервы.
— Давай я ее сразу освобожу?
— Не получится, — не оправдал надежд вириец. — Применишь знак сейчас, ничего не случится. «Свобода» ослабляет привязку энергии к оболочке, но не рвет ее. Иначе маги отбирали бы силу друг у друга, каждый день, как кошель, полный монет. Ты, кажется, так и поступила с мальчишкой? — я смешалась под пристальным взглядом
— Я запомнила.
— И молись своему Эолу.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— А больше тебе надеяться не на кого, — сказав, вириец отвернулся, и через несколько секунд скрылся в воротах тюрьмы, ставшей для него домом в Велиже.
Проснулась я затемно…
Глава 13. Полное Покаяние
Я помню закрытую карету, короткую поездку по городу, стук лошадиных копыт и отдаленный ропот толпы.
Помню белоснежный балахон до пят, который на меня натянули поверх рубашки и штанов. Заставили снять сапоги и распустить волосы. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Все в лучших традициях — в рубище и босиком. Почему меня никто не спросил, как я желаю выглядеть на собственных похоронах?
Помню солнце, заливавшее сад светом, заставляющее траву и листья играть разноцветными красками. На душе скребли кошки, колени едва не подгибались от страха, а природа, словно в насмешку, дарила один из редких солнечных дней. Лучше бы небо затянуло тучами, и пошел дождь. В дождь все видится совершенно иначе.
Распустились цветы, они раскроются и завтра, даже если для меня сегодня все закончится.
Меня сопровождали два мага, но я даже не запомнила их лиц. Молодые или старые? Красивые или уродливые? Полные или худые? Не знаю, да и не хочу знать. С каждым пройденным по дорожке шагом отдаленный ропот толпы становился все громче и громче, а ледяной шар страха в животе — все тяжелее и тяжелее. Я еще не видела ни фонтана, ни места казни… Вернее, покаяния, но чувствовала, как истекают последние отпущенные мне минуты.
До источника мы не дошли, провожатые свернули к одноэтажному сооружению из светло-серого камня. Что-то мне эта постройка напоминала… Ах да, склеп. Решили продемонстрировать место последнего успокоения? Вот, спасибо.
Передо мной открыли дверь и так же ее закрыли, пропустив внутрь. Маги остались снаружи, давая мне передышку.
Склеп был светлым и просторным, совсем не похожим на мрачные земляные усыпальницы Эола в Солодках. Вытянутое помещение с двумя дверьми. Одна за моей спиной, вторая на противоположном конце. Именно оттуда звучали голоса, крики и ропот толпы. Я поняла, что дышу слишком шумно, с трудом подавляя желание броситься обратно.
Людской гомон стих, и над источником раздался далекий голос мага, наверняка вещавший что-то умное, доброе, вечное. А может, спросивший, все ли тухлые яйца приготовили? Или помидоры? А мешочки для амулетов из отрубленных пальцев? Толпа снова взревела. Эол, о чем я думаю…
Свет косыми лучами падал из узких под самой крышей окон, освещая украшенные барельефами стены, на которых коленопреклоненные отступники со смазанными, подобострастными лицами, целовали одежды магов. Грозные судьи воздели к небу руки. На торжествующих лицах чаровников отчетливо проступало величие. Или безумие. Над всем этим безобразием восходило солнце.