Воровская честь

Арчер Джеффри

— Конечно, господин президент, — сказал архивист. Маршалл повёл актёра и его свиту назад по коридору.

— Обычно Декларация выставляется на обозрение в ротонде первого этажа, но мы посмотрим её в хранилище, куда она убирается на ночь.

Пока архивист вёл президента вниз по лестнице, Кавалли все время уточнял кратчайший маршрут их отхода на случай, если возникнут неприятности. Он с удовлетворением отметил про себя, что архивист выполнил его указания и держал коридоры свободными от персонала.

В конце лестницы они остановились перед

огромной стальной дверью, где их ждал пожилой человек в длинном белом халате.

— Это господин Мендельсон, — представил его Маршалл. — Господин Мендельсон является старшим хранителем и настоящим специалистом по всем вопросам, касающимся рукописи. Он будет вашим гидом на несколько следующих минут, прежде чем мы продолжим обход здания.

Актёр сделал шаг вперёд и ещё раз протянул руку:

— Рад встрече, господин Мендельсон.

Пожилой человек поклонился, пожал актёру руку и распахнул стальную дверь.

— Прошу вас следовать за мной, господин президент, — сказал он с европейским акцентом. Оказавшись внутри маленького хранилища, Кавалли проследил, как его люди образовали небольшой круг, присматриваясь ко всему, кроме президента.

Билл Орейли, Анжело и Дебби также заняли свои места, отведённые им на вчерашней репетиции.

Кавалли бросил взгляд на Долларового Билла. Судя по его виду, врач был нужен ему самому.

Мендельсон подвёл актёра к массивному бетонному блоку у дальней стены.

Похлопав по бетону, он пояснил, что защитное укрытие создавалось во времена, когда в стране больше всего боялись ядерного нападения.

— Декларация хранится в железобетонном сейфе весом пятьдесят пять тонн, который вы видите перед собой. Сейф закрывается пятитонными самоблокирующимися створками из металла. Так что могу заверить вас, господин президент, — добавил Мендельсон, — даже если Вашингтон будет разрушен до основания, Декларация независимости останется в целости и сохранности.

— Впечатляет, — сказал Адамс, — очень впечатляет.

Кавалли посмотрел на часы: было 10.24. Они находились в здании семнадцать минут. И хотя лимузины уже ждали, он не мог поторопить хранителя. В конце концов, их хозяева знали, что время у президента ограничено, и должны были поторопиться сами, если хотели успеть показать ему оставшуюся часть архива.

— Вся система, господин президент, — продолжал хранитель с энтузиазмом, — работает автоматически. При нажатии на кнопку Декларация, которая всегда демонстрируется и хранится в вертикальном положении, перемещается с этого уровня через самоблокирующиеся двери и попадает в витрину из чистой бронзы и многослойного пуленепробиваемого стекла. Ультрафиолетовые фильтрующие слои придают стеклу слегка зеленоватый оттенок. — Актёр слушал с потерянным видом, но хранитель продолжал как ни в чем не бывало. — Демонстрационный зал находится примерно в семи метрах над нами, и, поскольку механизмами можно управлять вручную, я в состоянии остановить движение в любой момент. С вашего разрешения, господин Маршалл.

Архивист

кивнул, и хранитель коснулся кнопки, которая до сих пор оставалась не замеченной ни актёром, ни самим Кавалли. Пятитонные створки стали расходиться над их головами, что-то вдруг завыло, и массивная бронзовая рама, в которой находилась рукопись, начала своё каждодневное восхождение к потолку. Когда рама достигла высоты письменного стола, Мендельсон нажал другую кнопку, и завывание мгновенно прекратилось. Хранитель показал рукой на раму.

Ллойд Адамс сделал шаг вперёд и уставился на самый важный документ в истории государства.

— Теперь, памятуя о вашем личном желании, господин президент, у нас, в свою очередь, есть небольшая просьба к вам.

Актёр, не уверенный, какой должна быть его реплика, бросил вопросительный взгляд на Кавалли.

— И в чем она заключается? — спросил Кавалли, которого страшило любое изменение плана на этапе, когда операция зашла уже так далеко.

— Просто, — сказал Мендельсон, — чтобы ваши люди повернулись лицом к стене, пока мы с господином Маршаллом будем снимать внешнюю раму с Декларации.

Кавалли заколебался, понимая, что секретная служба никогда бы не допустила ситуации, в которой президент остаётся без присмотра.

— Позвольте мне облегчить вашу задачу, господин Мендельсон, — сказал Адамс. — Я первый выполню вашу просьбу.

Актёр отвернулся к стене, и за ним последовали остальные.

Во время короткой паузы, когда команда не могла видеть, что происходит у них за спинами, Кавалли услышал двенадцать щелчков и последовавшее за этим натужное дыхание двоих мужчин, не привыкших поднимать большие тяжести.

— Благодарю вас, господин президент, — проговорил Колдер Маршалл. — Надеюсь, мы не доставили вам большого неудобства.

Тринадцать злоумышленников повернулись и увидели, что внешняя рама откинута, как обложка книги.

Ллойд Адамс и стоявшие чуть позади Кавалли с Долларовым Биллом, словно притянутые магнитом, подались к оригиналу, который продолжал находиться под пристальными взорами Маршалла и хранителя. Неожиданно актёр пошатнулся, схватился за горло и рухнул на пол. Четверо агентов секретной службы мгновенно окружили Адамса, а остальные так же стремительно выдворили архивиста с хранителем в коридор, не дав им произнести ни слова. Тони пришлось признать, что режиссёр был прав — актёр явно переиграл в этом эпизоде.

Как только дверь захлопнулась, Кавалли обернулся и увидел, что Долларовый Билл уже смотрит на рукопись горящими от возбуждения глазами, а рядом с ним находится лейтенант.

— Пора приниматься за работу, Анжело, — сказал ирландец и вытянул пальцы.

Лейтенант достал из докторской сумки пару тонких резиновых перчаток и натянул их ему на руки. Долларовый Билл пошевелил пальцами, как пианист, который готовился приступить к исполнению концерта. Затем Анжело наклонился ещё раз, извлёк из сумки длинный нож с тонким лезвием и вложил его в правую руку Билла.