Воровская корона

Сухов Евгений Евгеньевич

Большую часть своих драгоценностей ей удалось переправить в Прагу. Ходил слушок, что она намеревается и сама отбыть за границу. Благо, что тропка уже была проторена таким количеством золота, что его запросто хватило бы, чтобы вымостить им всю Красную площадь. Под кроватью у мадам Трегубовой, в небольшом потертом чемоданчике, лежали оставшиеся накопления, и она время от времени ревниво бросала короткие взгляды в ту сторону.

Грош выпил еще одну стопку и почувствовал, что изрядно захмелел. Так хорошо он не чувствовал себя давно.

— Я

справедливый человек? — неожиданно спросил Кирьян, посмотрев на бродягу.

— А то, Кирьян! — оживился Грош. — Да более справедливого человека, чем ты, по всей Москве не встретишь. Ты для нас что отец родной! — убежденно проговорил бродяга, перекрестившись. — Вот тебе крест!

— Хорошо, что ты меня понимаешь, — удовлетворенно кивнул жиган. — А то я думал, что обиду какую-то затаил.

Захмелевший Грош не унимался:

— Да я ради тебя все, что угодно, сделаю! Хочешь, из окна выпрыгну? — неожиданно спросил он.

— Хочу, — просто согласился Кирьян. — Правда, это пятый этаж, но для такого боевого хлопца, как ты, сущие пустяки.

Грош поперхнулся водкой и, посмотрев в стальные глаза жигана, переспросил:

— Ты это серьезно?

Лицо Кирьяна сделалось очень жестким:

— Ты разве не слышал, что я вообще очень серьезный человек? — И, помолчав, добавил: — Прихоть у меня такая, прежде чем человечка на тот свет отправить, я сначала его как следует угощу. — Едко хмыкнув, добавил: — А может быть, ты не рад угощению?

Грош посмотрел на Кирьяна. Его лицо выглядело располагающим, как и прежде. Он даже улыбнулся. От сердца у бродяги отлегло, повеселев, он мелко расхохотался:

— Ну, ты и шутник, однако, Кирьян! Кто бы мог подумать.

— А я не шучу, — все так же приветливо сказал жиган. — Я все хочу спросить у тебя, а что это ты вдруг с ментами-то снюхался? Они тебе платят или ты за харч на них работаешь? Что это у тебя рожу вдруг перекосило, Грош? Ты бы капустки поел, авось как-нибудь выправится. Елизавета зря старалась, что ли?

— С чего ты это взял? — внезапно осипшим голосом спросил Грош.

— Неужели аппетит пропал? — искренне посетовал Кирьян. — Вы посмотрите, как мало человеку нужно, чтобы напрочь отбить у него аппетит. Достаточно только сказать, что он встречается с товарищем Сарычевым, так у него уже кусок селедки в горло не лезет. А теперь вот что, мерин парашный, а ну сигай в окно!..

— Кирьян…

— …Елизавета Михайловна, ты бы окно пошире, что ли, распахнула. А то Грош не пролезает, — вежливо попросил жиган. — А я-то думаю, что он около меня все трется? Оказывается, вынюхивает все, падла!

Елизавета Михайловна послушно подошла к окну и распахнула створки. В комнату дохнуло ночной свежестью, и под потолок, яростно замахав крыльями, взлетело три мотылька.

— Подхватили его! — скомандовал Кирьян. — Да в окно!

Степан с Макеем отложили вилки и направились к Грошу. Бродяга отпрянул и взмолился.

— Прости, Христа ради!

— Тащи! — нетерпеливо поторопил Кирьян.

— А-а! —

взвыл бродяга.

Ударом локтя он отшвырнул подошедшего Макея, сбил с ног мадам Трегубову, отважно вставшую у него на пути, и рванулся к выходу. До двери оставался всего лишь шаг, когда он наскочил на брошенный под ноги табурет. Споткнувшись, Грош рухнул на пол.

— Пасть ему заткните! — навалился на него Кирьян. — Глотку забейте!

Макей схватил со стола грязную тряпку и принялся заталкивать ее в рот бродяге. Грош хрипел, мотал головой, но, вконец обессилев, сдался.

— Тащи его! — рванул Кирьян бродягу за волосы.

Степан с Макеем подхватили под руки вяло сопротивляющегося Гроша и подтащили к окну. У подоконника произошла небольшая заминка — Грош, набравшись сил, выставил вперед ноги, пытаясь оттолкнуться. На какое-то мгновение ему это удалось. Но могучий удар под дых заставил его обмякнуть, а в следующую секунду три пары мужских рук с легкостью оторвали его от пола и вышвырнули в окно.

Удар о мостовую получился глухим, как если бы упал мешок с картошкой. Вряд ли он переполошил кого-то из жильцов.

Кирьян взглянул вниз на распластанное тело и, довольно хмыкнув, произнес:

— Все, уходим! А тебе, Елизавета Михайловна, придется новое гнездышко вить, — произнес он на ходу, подмигнув мадам Трегубовой. — Ты уж не обессудь. Не позабудь прихватить с собой чемоданчик, тот, что под кроватью прячешь. Народ нынче ненадежный пошел, того и гляди упереть могут. За сокровищами глаз да глаз нужен.

И, негромко хохотнув, вышел, увлекая за собой корешей.

* * *

Еще накануне вечером Сарычев изучил все подходы к Спасоболвановскому переулку и понял: если грамотно расставить людей, то Кирьян не уйдет. Конечно, ему следовало отдать должное — из этого переулка легко выскочить на Пятницкую и затеряться на Ордынке. Можно скрыться и в Монетчиковых переулках, благо, они в двух шагах от условленного места.

Кирьян умен, знал, какой район следовало выбрать. Более запутанного местечка не встретишь во всей Москве. Деревянные двух— и трехэтажные здания, примыкая друг к другу, образовывали замысловатые кривые улочки и проходные дворы. Человек, оказавшийся здесь впервые, рисковал заплутаться.

Игнат Сарычев даже знал, откуда должен подойти Кирьян, — со стороны Третьего Монетчикова переулка. Этот участок наиболее закрыт, отсюда легко выйти к условленному месту.

Именно в этом районе Сарычев решил усилить группу. Следует занять первый этаж здания, окна которого выходят прямиком на улицу.

Как только Кирьян войдет в переулок, мышеловку следует захлопнуть. Для прочности на Пятницкой улице и у входа в Татарский переулок должны дежурить усиленные наряды. Неплохо было бы разместить людей и в соседних зданиях, если Кирьян все-таки надумает прорываться. В каждом доме будет по два человека, этого вполне достаточно. В случае заварушки на помощь тут же прибегут сотрудники соседних постов.