Воровская семейка
Шрифт:
И тут раздался знакомый голос.
— Мистер Гейл? — голос Грегори Уэйнрайта звучал громко и уверенно. — Я так и знал, что увижу вас здесь. Как ваши дела, сэр? — произнес мистер Уэйнрайт, поворачиваясь к Маркусу.
Маркус, похоже, был не настолько готов разговаривать с другими людьми, как осыпать оскорблениями Гейла.
— Я… Э-э-э… Я презираю женщин в брюках!
Пока Грегори Уэйнрайт изучал мужчину, Кэт задумалась о том, позволят ли ей в тюрьме разделить одну камеру с отцом. Но тут директор музея сделал то, что всегда делают люди, чья карьера
— Да-да, сэр. Вы полностью правы.
— Мистер Уэйнрайт, — вступил Гейл, вспоминая о своей роли, — как поживает музей?
Несмотря ни на что, он потихоньку двигался к Кэт. Часы в ее голове не переставали оглушительно тикать.
— Прекрасно, сэр. Я рад видеть вас снова. А вы… — он повернулся к Маркусу, — должно быть…
— Фитцуильям Гейл, — сказал Маркус, пожимая протянутую руку директора. — Третий, — добавил он.
Глаза Гейла при этих словах чуть не выпали из орбит. Кэт захотелось придушить их обоих.
— Ваш племянник любезно рассказал мне о Моне несколько дней назад, — сказал директор Маркусу.
— Бесполезная мазня! — фыркнул Маркус.
Гейл снова посмотрел Кэт прямо в глаза.
«Мне надо поговорить с тобой! Сейчас!» — словно кричал его взгляд.
«Сначала разберись с Маркусом!» — девушке захотелось выкрикнуть в ответ.
— У меня в замке есть прекрасная картина Сезанна, тот-то был настоящий художник, — сказал Маркус, и директор снова согласно кивнул. Но не успела сцена развернуться до конца, как комнату наполнил звук воющей сирены.
Первое, что подумала Кэт, было: «Все кончено».
Но, оглянувшись, она увидела темный дым, струившийся через двери прямо в зал с драгоценными картинами.
Она ничего не слышала из-за воя сирен. И почти ничего не видела из-за дыма: сквозь густое облако девушка уловила очертания директора, который схватил своих ОБП (очень богатых персон) и потянул их к выходу.
Внезапно музей заполонили охранники. Экскурсоводы появлялись везде, словно из воздуха. Кэт подхватил и понес поток людей: ее вместе с другими посетителями толкали к выходу, к воющим сиренам, черному дыму и толпам в холле.
Гейл обернулся, пытаясь в последний раз найти взглядом Кэт. Но Грегори Уэйнрайт крепко вцепился в его локоть, и Гейла унесло в людском потоке, охваченном паникой.
— Сюда! — сказал мужчина, крепко держа Гейла и Маркуса.
— А как же мое кресло… — вспомнил наконец Маркус, но директор не ответил ему; двери в залы уже были заблокированы. И путь к отступлению был отрезан.
Глава тридцать вторая
Кэт не раз слышала, что больше, чем ограбления, великие музеи мира боялись только одного: пожара. Теперь она в этом убедилась. Вой сирен был громче, чем в тот день, когда Габриэль рухнула на пол в зале Романи. Дети визжали. Туристы разбегались. Люди сталкивались друг с другом в хаосе и дыму, стремясь скорее добежать до выхода и вдохнуть свежий зимний воздух.
Возможно, именно поэтому
— Неплохо, — проговорила Кэт одними губами, глядя, как ее спутник проводит карточкой через электронный считыватель. Красный огонек сменился зеленым. Блокировавшие зал решетки отъехали в сторону. Ник улыбнулся и еле слышно произнес:
— Спасибо!
Едва ступив в зал Романи, Кэт почувствовала запах дыма, все еще висевшего в воздухе. Она услышала, как звук сирен стихает за массивной воздухонепроницаемой и огнеупорной дверью. Они вошли в зал, и Кэт знала, что выход из него был только один.
Несмотря на мигающие красным аварийные лампы, зал был прекрасен: сверкающий пол, начищенные рамы и, разумеется, картины. Между Кэт и бесценными полотнами не было ни одного охранника. Никаких экскурсоводов и любопытных туристов — никого.
Кэт сделала шаг к картинам, но в этот момент чья-то рука схватила ее за кисть.
— Еще рано, — сказал Ник. Он показал глазами на камеру наблюдения, и Кэт вспомнила о мертвой зоне. Она посмотрела на пол, думая о сверхчувствительных сенсорах.
Она ждала.
— В течение нескольких секунд, — прозвучал в наушнике голос Саймона.
— Было бы неплохо в течение этого года, — ответил Ник.
— Нельзя торопить великие дела, — сообщил Саймон, и Кэт подумала, что он звучал слишком пафосно для парня, который в эту минуту находился в третьей слева кабинке мужского туалета.
Вдруг красные огни аварийных ламп сменились пульсирующим синим светом.
— Саймон! — закричала Кэт. — Делай что-нибудь!
Звук новой сирены — тихий, но почему-то вдвое более угрожающий — послышался в комнате.
— Саймон! Пора двигаться, сейчас!
— Еще секундочку, — сказал Саймон.
Но Кэт нисколько не волновало сложное кодирование, из-за которого им приходилось стоять на месте. Гораздо больше ее беспокоили синие огни и механический голос, который отсчитывал время: «Активация противопожарных мер через ПЯТЬ. ЧЕТЫРЕ…»
— Саймон! — завопила Кэт.
— Всего одну…
— У нас нет ни секунды! — крикнула девушка, и в это самое мгновение огни погасли, а зал наполнил звук, куда страшнее любой сирены.
— Конечно, горит! — крикнул Грегори Уэйнрайт. Он прижимал к уху телефонную трубку, но его взгляд не отрывался от двух миллиардеров (точнее, одного миллиардера и одного слуги), которые стояли в нескольких метрах от него, наблюдая за черным дымом, поднимавшимся в серое небо.
Музей Хенли горел. И все, что мог сделать Грегори Уэйнрайт, это отойти на безопасное расстояние и кричать на огонь.