Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:
Я вышел из своего тела и бросился к магу. У меня не было никаких сомнений — его можно убить из посмертия. Если я был способен уничтожить высшую вурдалачку Алису, то и мага смогу порешить. Оставалось лишь надеяться, что у него нет методов защиты от воздействия чистой силы.
В отличие от той же Алисы, имевшей в иной реальности внешность демона, маг в посмертии выглядел почти как человек, и душа его оставалась человеческой. С одной лишь разницей — он был раза в два массивнее меня самого. От чего это зависело, я не знал, возможно, эту опцию со временем можно прокачать, а может то, каким ты предстаешь в посмертии, зависит от сил, в тебе сокрытых. А может и то, и другое одновременно.
Так
Назвался груздем — полезай в кузовок. Так, кажется, говорят в народе? Делать было нечего, нужно было играть теми картами, которые выпали. Более того, сейчас я шел уже ва-банк. Либо я его, либо он меня. Я нанес свой удар первым. Мои руки сжались на горле мага, и из них мощным потоком заструилась чистая энергия. Я делал все, как тогда в парке, во время битвы с Алисой. Маг же сделал то же самое — он схватился за мое горло обеими руками и направил в меня точно такой же поток силы. Только сейчас я понял, каково это, попасть под душ из чистой энергии. Ох, как же я теперь понимал Алису, корчащуюся от боли после такого моего на нее воздействия. Сказать, что это было больно — ничего не сказать. Боль словно выходила на новый, доселе невиданный уровень.
Маг был силен, ничего не скажешь. Нет, я не чувствовал, что он сильнее меня, скорее, мы были с ним одного уровня. Стало быть, я должен исходить из проверенного принципа классической дворовой драки — побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто злее. И тут у меня было бесспорное преимущество. Маг-то что, он за наживу дерется. Какая тут злость или ненависть? У меня же мотивации было хоть отбавляй. Во-первых, от исхода нашей с ним дуэли зависела моя собственная жизнь. Если умру я, Верке уже никто не поможет, она так и останется коптить это небо безмозглым упырем, пока не обожрется чьей-то крови или пока ее не упокоят ребята из Совета. А во-вторых, эта падла ради какой-то там силы посмел тронуть мою семью!
Немного привыкнув к боли и приняв ее как должное, я напрягся и пустил в ход еще больший поток чистой энергии. Маг взревел, но поступил точно так же — тут заорал и я. Я буквально сгорал заживо, только, в отличие от физического огня, этот жег на порядок сильнее.
Ну и пусть, подумал я, ну и плевать! Сгорю так сгорю, ведь главное — укокошить этого урода. А там о Вере, может, кто и позаботится. Я очень надеялся на то, что отец Евгений все-таки выживет. Не хотелось верить, что он будет сидеть, сложа руки, если Вера останется упырем. Пусть даже он и не найдет способа вернуть ее к жизни, так хоть упокоит, как положено. И на том, как говорится, спасибо.
С этими мыслями я начал готовиться к финальной атаке. Я чувствовал, что она станет для меня последней. Если маг ответит мне с той же силой, как уже делал дважды, я этого не вынесу. Собравшись с силами, я заорал что было мочи, но в самый последний момент понял, что меня больше не жжет адским пламенем. По какой-то причине маг перестал сопротивляться, а в моих руках осталась висеть его невесомая душонка. Поскольку сразу я не успел сообразить, что все уже кончено, и по инерции все жег и жег эту падаль, его душа вспыхнула, словно спичка, почернела, а после и вовсе рассыпалась пеплом прямо у меня на глазах. Прах же его огромным облаком разлетелся по всему посмертию, затем сконцентрировался где-то над моей головой и с силой обрушился мне на темечко.
Из посмертия в свое
Я перевел свой ошалелый взгляд с трупа Марка Августа на того, кто стал моим нежданным спасителем. И вот тут у меня буквально отпала челюсть — передо мной стояла Пелагея собственной персоной. Такая же притягательная и обворожительная, какой я запомнил ее в нашу последнюю встречу. Сейчас она стояла передо мной и мило улыбалась, и вообще ничто не указывало на то, что мы с ней являемся кровными врагами.
— Почему? — только и смог вымолвить я.
— Ты под моей защитой, ворожей, — подмигнула мне Пелагея. — Не благодари.
— Но ты могла получить все здесь и сейчас, достаточно было дождаться, когда меня изжарят.
— Во-первых, эта тварь никакой силой не обладает. Он маг-имитатор, основной способностью которого является отзеркаливание своих врагов. По сути, ты сражался не с ним, а с самим собой. Редкий и опасный дар, доложу я тебе, в равном магическом бою справиться с таким уродом довольно трудно, я вообще не припомню, чтобы кому-то это удалось. А вот так, просто и незамысловато — и она кивнула на торчащий из трупа кинжал — это пожалуйста. При обычных обстоятельствах к такому, разумеется, не подступиться, а вот если его отвлечь, к примеру, битвой с тобой, то все становится гораздо проще.
— То есть вы с самого начала знали, чем занимается этот урод? — догадался я.
— Ну конечно же.
— Знали и не помешали ему?
— А зачем мне это? Чем дольше ты гонялся за упырями, чем больше времени тратил на распутывание этого дела, тем меньше ты уделял внимания подготовке к нашей с тобой дуэли. Так что до поры до времени мне была выгодна вся эта мышиная возня.
Я даже не удивился. Все случилось так, как и должно было случиться. Пока мы с Советом и Курией вели свою игру, ворожеи вели свою. И из этой партии, как мне кажется, победителями вышли они.
— К тому же все завершилось как нельзя лучше, — продолжила Пелагея. — Не буду лгать, мне благополучие твоей сестры как шло, так и ехало, но чисто с человеческой точки зрения я тебе соболезную. Вурдалак в ворожейской семье — дело нетривиальное.
— Вурдалак? — удивился я. — Разве она не станет сперва упырем?
— Теперь уже не станет, — и Пелагея кивнула мне за спину. Я обернулся и увидел, как над телом моей сестры замерла Алиса, шепча какие-то непонятные слова. Ее клыки были заляпаны кровью. — Твоя подружка вовремя поняла, к чему все идет, и, дабы избежать твоего гнева, поспешила инициировать твою сестру. Теперь они обе повязаны. Марта, разумеется, узнает о том, что ее ближайшая соратница планировала ее свергнуть, но та преподнесет ей на блюдечке твою сестру и будет прощена. Поскольку, приняв Веру в семью, они в определенной степени берут тебя за… эммм, за задницу.
— Вот так и простит, думаешь?
— Поверь, Горин, в мире Ночи нет ни друзей, ни стопроцентных врагов. Есть выгода и целесообразность. Иметь тебя на крючке для Марты гораздо выгоднее, нежели утолить свою жажду мести. Она уже давно пережила эти детские пороки. Марта — игрок крупный и важный. Своего она не упустит.
— И сделать ничего больше нельзя? — я надеялся на чудо. — Веру можно вернуть? Я готов отдать силу, если это возможно.