Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:
— Только не говори, что знаешь ее, — прошипела мне на ухо Алиса, — и не собираешься ее упокаивать.
— Знает, знает, — улыбнулась Воронкова и медленно отступила обратно во тьму. — А-а! — подняла она руку, как только Алиса двинулась вперед. — Еще один шаг — и твоей сучке-сестре конец!
Я придержал Алису за руку.
— Чего ты хочешь? — начиная приходить в себя, спросил я.
— Только одного, милый… — улыбнулась Настя, открывая дверь одной из кладовых, за которой находились Вера и тот самый молодой человек, удерживающий ее силой.
Они
— Какая ирония, — вновь произнесла Настя, обходя мою сестру сбоку и присаживаясь перед ней на корточки, — сперва она украла тебя у меня, а теперь я украду ее у тебя.
Она ласково погладила Веру по волосам, перебирая в пальцах ее спутавшиеся локоны. В глазах Воронковой не было ярости или злости, напротив, в них читались тепло и нежность, природу которых я понять пока что не мог. Как не мог понять и ее последних слов.
— Что ты несешь? — гневно воскликнул я, чувствуя, что в любой момент может случиться непоправимое. — Что значит «она украла»?
Воронкова вновь перевела взгляд на меня.
— Как? Неужели эта маленькая дрянь не рассказала тебе?
— Не рассказала что?
— Горин, — вновь зашептала Алиса, — она тебе зубы заговаривает. Отпусти меня, я смогу ее обезвредить… Я успею.
— Гриша, — услышал я голос священника. Похоже, он все-таки справился со своим противником и подошел к нам настолько тихо, что я и не заметил. — Алиса права. Нужно рискнуть. Другого выхода нет. Она в любой момент может убить Веру.
— Так, — выкрикнул я на эмоциях, — заткнулись, оба! Продолжай! — последняя фраза была обращена уже к Воронковой.
— Бедный глупый Гришенька, — наигранно слащаво произнесла Настя, — ты до сих пор не знаешь истинной причины нашего с тобой разрыва?
— Что тут знать? Ты предала меня! Спуталась с каким-то придурком и залетела от него. Ты выскочила за него, когда я еще кирзу топтал!
— Да, Гриша, — с готовностью подтвердила мои слова она. — Да, так все и было. Но есть один нюанс — я сделала это от отчаяния.
— Я не понимаю…
— Гриша, как же мне было больно. Как же я страдала… Котик, — на этот раз она обратилась к перепуганной до смерти Вере, — ты ничего не хочешь нам рассказать?
От страха Вера не могла вымолвить ни слова, из ее глаз ручьями текли слезы.
— Что, (непечатно), она должна мне рассказать? Ты же видишь, она в истерике, сейчас от нее вообще ничего не добьешься!
— Тогда я сама все расскажу, — легко согласилась Настя. — Видишь ли, Горин, ты прав во всем. Я вышла замуж, так и не дождавшись тебя. Но сделала я это не из-за того, что разлюбила. Я была дурой и думала, что смогу таким образом сделать тебе больно.
— Куда уж больнее? Ты бросила меня, этого тебе было мало?
— Ты не понимаешь, я хотела сделать тебе так же больно, как ты сделал мне.
— (Непечатно), я все еще не понимаю. Я не делал тебе ничего плохого. Если ты про ту смс, где я просил тебя не ждать меня, мол, у меня появилась другая, так я отправил ее тебе уже после того, как ты ушла к другому.
— Да плевать я хотела на то смс, — рассмеялась Воронкова. — Ты все еще не улавливаешь сути. Очнись, милый, твоя сестра не такая уж милая овечка, какой ты ее видишь.
— И что? Я знаю о Вере все, что нужно знать. Да, она не сахар, но разве это повод ее убивать?
— Убивать? — почти искренне изумилась Воронкова. — Кто говорил про убийство? Но вернемся к нашим баранам. Я все подвожу тебя к мысли, которую хочу до тебя донести, но ты, козел упертый, все никак ее не улавливаешь.
— Так скажи прямо, не тяни! — меня начинала бесить вся эта игра. Что такого о моей сестре знает Воронкова, чего не знаю я? Да, Вера не ангел, да, она стерва, каких еще поискать. Но это не повод истязать ее. Я могу с ней уживаться, и большего мне не нужно.
— Это она все подстроила.
— Что?
— Нашу с тобой размолвку. Она так хотела нас с тобой рассорить, что пошла на низость. Взломала твою «аську», поменяла пароль, а после от твоего имени вела любовную переписку с десятком фейковых аккаунтов. Затем она якобы невзначай оставила твою «аську» открытой. Я пришла к ней, чтобы проведать, и попросила на минуту комп, а там ты со своими бабами переписываешься. Я спросила тогда Веру, почему на компе все еще активен твой аккаунт, на что она только плечами пожала — мол, ты забыл из него выйти, а она, читая твои письма другим бабам, просто развлекается. Разумеется, меня накрыло, Горин. Я же тоже женщина! И у меня тоже есть чувства.
— Писец, — прорычала Алиса. — Детский сад, вторая четверть. Сколько лет уж прошло?
— Так, Вера, это все правда? — довольно сурово спросил я сестру, на что получил еще большую истерику и несколько утвердительных кивков.
— Все, успокойся. Я тебя спасу, — Воронкова лишь прыснула в ответ на эту фразу. Далее я обращался уже к ней. — Настя, послушай меня. Ты же понимаешь, что даже если все так и было, то это глупость несусветная — мстить мне и тем более моей дуре-сестре после стольких лет? Ей тогда сколько лет было? Она же глупой девчонкой была. Маленькой девочкой, которую не пощадил этот жестокий мир. У нас погибли родители, меня забрали в армию. Она осталась совсем одна с престарелой бабушкой, с которой и поговорить-то не о чем… Разве все это — повод ее убивать? Остановись, и мы с тобой все обсудим, как взрослые люди. Я все еще тебя люблю где-то глубоко в душе, мы сможем все обсудить и понять друг друга. Мы сможем договориться, Настя!
Мою тираду прервал заливистый смех Воронковой. Отсмеявшись, она все же нашла в себе силы ответить:
— Во-первых, — подняла она палец вверх, — я уже говорила, что не собираюсь ее убивать. А во-вторых, ты слишком переоцениваешь свою значимость в моей жизни. Мне плевать и на тебя, и на твои чувства. Я пострадала немного, а после забыла тебя. Как забывала после тебя других таких же наивных и верящих в любовь до гроба лошков. Неужели ты всерьез решил купить меня этой банальщиной про любовь, что таится где-то глубоко в твоем сердечке? О, милый, это так трогательно, что аж блевать тянет.