Ворожей Горин – Посмертный вестник
Шрифт:
– Да он это. Ты же и сама чувствуешь эту… как тебе сказать? – и он пощелкал пальцами, выискивая нужное слово.
– Тоску?
– Да, тоску и безысходность какую-то. Я такое впервые чувствую. А я, между прочим, знаешь, сколько покойников уже видел?
– Даже не догадываюсь, Ром.
Застенчивый от природы капитан Звягинцев задержал свой взгляд на умном лице Вилкиной. Он уже несколько месяцев боялся подойти к этой женщине во внеурочное время, зная, как лихо она расправляется со своими поклонниками. Но поделать с собой ничего не мог. Тянуло его к капитану Вилкиной со страшной силой.
– М-много, в общем, я их видел, покойников, в смысле, – запнувшись от смущения, закончил мысль Звягинцев.
– Ясно, – о симпатии Звягинцева Екатерина, конечно, знала, а потому решила перейти к обсуждению дела. Это всегда выводило бедного парня из ступора. – А что еще дедушка рассказывал? Видел он тут кого до сегодняшнего утра?
– Да! – Роман оживился. – Говорит, вчера вечером тут ошивались какие-то странные люди. Прямо на этом самом месте. Им с тропинки хорошо видно было. Просто для пикников еще рановато, обычно в это время никто из горожан шашлыками не занимается. Да и время было позднее, половина девятого. Уже стемнело. А эти крутились в кустах, что-то обсуждали на повышенных тонах. Один даже орал что-то нечленораздельное.
– Так, вот тут поподробнее, – оживилась Вилкина, памятуя о знаменитом постулате: преступник всегда возвращается на место преступления. К слову, именно этим маньяк, которого они уже третий месяц разыскивали, и был отличен от себе подобных. Он всегда возвращался к своим жертвам спустя какое-то время и оставлял на трупах клеймо. Никто не мог понять, зачем ему это нужно. Так рисковать и подставляться… Казалось бы, убил и убил. Оставь клеймо сразу да беги, прячься. Нет, он именно что выжидает и только после возвращается на место преступления. И это еще не самое странное во всем этом деле. Но обо всем по порядку.
– Священник какой-то и молодой парень лет тридцати. С ними еще кот какой-то нереально большой был.
– Большой кот? Мейн-кун, что ли? – предположила Вилкина.
– Не знаю, – пожал плечами Звягинцев, – я в них не разбираюсь. Да и темно уже было, старик ничего толком не разглядел. Они потому и запомнили эту парочку, что котяра их был размером с крупную собаку. Спаниель свидетеля на того кота кинулся было, да огреб знатно. Эти двое с котом ходили тут долго, а после спешно парк покинули, словно убегали от кого-то.
– А как они их разглядели в темноте?
– Так собака от того кота знатных люлей огребла и побежала к хозяину. А на дорожках тут фонари, как видишь.
Вилкина осмотрелась. Действительно, вдоль беговой дорожки тянулась гирлянда фонарных столбов. Для маньяков, кстати, самое оно, чтоб маньячить. Ночью те, кто на дорожке находятся, из-за света не видят того, что в метре от них делается в лесу. А те, кто в лесу, наоборот, прекрасно видят то, что происходит на дорожках.
– Ну, уже хоть что-то. А с чего свидетели взяли, что эти ходили
– Парк-то большой, но они ходят одним и тем же маршрутом. Круг за кругом и так три раза. На круг выходит минут двадцать в среднем. Так вот, эту парочку они видели трижды. На закате, а после и в потемках. То есть минут сорок-шестьдесят эта парочка тут точно ошивалась.
– Троица, – поправила опера Вилкина, – ты про кота забыл.
– Я его и не считал. Хотя, думаю, пустое это, – махнул рукой Звягинцев. – Видели их тут вчера, а трупу месяца два, а то и три. Ты же видела состояние кожных покровов. Эти двое могли увидеть покойницу и, попросту испугавшись, сбежать.
– А могли вернуться к месту преступления, чтобы какие-то улики уничтожить и клеймо на трупе оставить.
– Священник?
– Да хоть мусульманка в никабе! Ты же понимаешь, что в Москве можно кем угодно вырядиться и никто внимания не обратит.
– Так и я про то. Куртка с капюшоном, балахон там, маска на худой конец – и ищи свищи подозреваемого с такими приметами. А тут священник и молодой парень безо всяких головных уборов и с таким приметным животным. Странно это.
– Ну, ты же знаешь, некоторые маньяки жаждут славы и сами делают все, чтобы их поймали.
– А тебя не смущает, что их двое было? Это уже не сильно на маньячество похоже. Это уже группой лиц и по предварительному сговору получается.
– Или мы имеем дело с какой-то сектой, – задумчиво высказала мысль Вилкина, – или же эти двое действительно не имеют никакого отношения к этим убийствам. Что, кстати, с фотороботом?
– Завтра наши любители скандинавской ходьбы к нам в отделение придут для составления фоторобота этих двоих.
– Камеры на выходах из парка проверьте, – посоветовала Вилкина. – Поговорите с охраной, может, где и на территории они имеются. Если работают, пишут, то не нужен будет никакой фоторобот. И вообще разузнайте, какой промежуток времени на сервере сохраняется. Может, повезет, и мы нашу лыжницу срисуем.
– Сделаем.
– Только ты не сам за все хватайся. Ты этого лодыря напряги! – посоветовала Вилкина, кивая на ловеласа Самойлова. – А то стоит, как неприкаянный, ворон считает.
– Он это, вас стесняется.
– Хрен свой по вотсапу он не стесняется девушкам присылать, а работать стесняется?! – возмутилась Вилкина. – Нечего, пусть впахивает. Ты же старше его по званию, вот и напряги, пусть побегает. И с ближайших станций метро тоже пусть видеозаписи изымет, время-то точное у нас есть. Что у нас тут, «Тропарево» и «Юго-западная»?
– А если они на машине?
– А если на осле? – Вилкина уже злилась. Это место действительно словно высасывало спокойствие. – Мне вас что, учить надо?
– Екатерина Алексеевна! – позвал Карпыч.
– Все, работаем, товарищи, работаем! – похлопала в ладоши Вилкина и направилась к трупу.
Каждый ее шаг отдавался в мозгу звоном. Внезапно разболелась голова, начало мутить. Она уже знала, что увидит, поскольку Карпыч уже раздел труп.
– Ну, что я могу сказать? Никаких следов насильственной смерти. Никаких следов борьбы. Наш это трупик, – подавляя одышку, заключил судмедэксперт. – Точно скажу только после вскрытия, а так, навскидку, самое оно.