Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
Шэчи не волновался о возможном беспокойстве родителей — они легко могли узнать о его отлучке от кухонных служек, снабдивших юного наследника едой. Не беспокоила его и возможная месть Юнь Чжунхэ — если Янь Ли и не сумел поймать злодея, то наверняка изгнал его из города. Начальника ваньчэнской стражи уважали многие жители Дэнчжоу, и отнюдь не за чин или родовитость — он был умелым и сильным воином, с которым поостерегся бы связываться любой негодяй. Ничто не препятствовало задуманной Шэчи прогулке по тихой горной долине, и он без сомнений отправился в путь.
Примечания
[1]
[2] Каллиграфия, игра в облавные шашки (более известные, как го), музыка, и рисование.
[3] Иероглиф «эр» означает «ребенок». Его добавляют к имени в качестве постфикса при обращении к детям, или при уменьшительно-ласкательном обращении (что-то вроде «малыш» или «малышка»).
[4] Два ларца, бирюзовый и нефритовый — цветистая китайская метафора, означающая шпаргалку. Также, название классического труда, являющего собой сборник шпаргалок для государственных экзаменов на чиновничью должность.
[5] В китайской традиции, к замужней женщине уместнее всего обращаться по фамилии мужа (к примеру, жена Инь Бофу — «госпожа Инь»), но свою девичью фамилию она также сохраняет.
[6] «Четыре сокровища кабинета ученого» — все, необходимое для занятий каллиграфией, а именно, бумага, кисть, тушь, и тушечница.
Глава 2
Рассказывающая, как неосмотрительный юнец вновь подвергся опасности, а побежденый дракон передал наследство
Инь Шэчи брел по узкой каменистой тропе, жевал рисовую булку, и рассеянно глазел по сторонам. Мелкие перистые облака неровными линиями расчертили небесную голубизну, ничуть не сдерживая теплых солнечных лучей, что щедро дарили свой свет покрытым зеленью горным склонам, скальным стенам высоких пиков, и соломенным крышам деревенек, лежащих в низинах. Воздух пах хвоей и влагой — недавний дождь, от которого Шэчи повезло уклониться, освежил Долину Тишины, сверкая капельками на стеблях травы и иглах сосен, и прибил к земле пыль утоптанной горной тропы.
Едва заметная дымка тумана, окружающего горные пики, и разлитая в воздухе бодрящая свежесть придавали окружающему пейзажу, и без того величественному, ореол сказочности, делая изумрудные склоны гор подобными нефритовым ступеням в небесные чертоги. В Дэнчжоу ходила легенда, что где-то в горах Лэйгу, ближе всего к небесам, обитает то ли мудрый даос-отшельник, то ли и вовсе ушедший от мира бессмертный, но Шэчи не верил этим сказкам — слишком уж обжиты и близки к стенам города были склоны местных гор.
Не городские сплетни и красоты природы занимали сейчас думы Инь Шэчи. Его мысли беспорядочно прыгали вспугнутыми зайцами, петляя от одной темы к другой, но неизменно возвращались к одному и тому же — его дальнейшей жизни.
Бытие наследника семейства Инь было давно и подробно распланировано. Юный Шэчи, получив отличное начальное образование, должен был изучать классические труды,
Ответвлений от этого прямого и бесхитростного пути не предвиделось. Если бы Шэчи выступил на экзамене плохо — из лени ли в учебе, или же некоего бессмысленного протеста, — деньги и знакомства семьи Инь все же принесли бы ему должность, пусть и более низкую.
Пытаться вступить на воинский путь было бы для него слишком поздно. В детстве Инь Шэчи не проявлял ни каких-то великих талантов к боевым искусствам, ни большого желания изучать их. Увидев в деле навыки Юнь Чжунхэ, Шэчи заинтересовался было изучением воинских искусств, и даже успел побеседовать об этом с Сун Тяньци, чье мнение с недавних пор стал уважать. Старый воин высказался прямо и неутешительно: скромные таланты Инь Шэчи не позволят ему догнать тех, кто встал на путь воина в ранней юности.
Торговая стезя также была недоступна для наследника семьи Инь, но уже из-за его собственных предубеждений. Одно время, юный Шэчи всерьез намеревался последовать по стопам отца, и даже начал изучать все нужные для этого премудрости. Счёт и география давались ему легко, как и общение с людьми, и казалось, что родовое древо семейства Инь пополнится ещё одним преуспевающим купцом, но все изменилось, когда Инь Бофу отправился в торговую поездку в Гуаньчэн, крупнейший из городов Хэнани, и взял с собой сына. Там, Шэчи поприсутствовал на переговорах отца с городскими чиновниками, и вынес оттуда стойкое неприятие к торговому делу. То, как его отец, человек острый умом и сильный духом, был вынужден угождать власть имущим, навсегда отвратило его от купеческой стези.
Наследник семейства Инь не видел ничего плохого в чиновнической службе. Он прекрасно понимал, что все эти годы, его жизнь была легкой и веселой во многом благодаря мудрости и щедрости императора и министров, что окончили смуты, умиротворили народ, одарили вельмож, и установили время благоденствия. Инь Шэчи был искренне благодарен родине за достаток семьи и свою беззаботную жизнь, и был не против послужить империи Сун. Но предопределенность его судьбы исподволь тяготила юношу, делая жизнь пресной, а увеселения — скучными. Именно эта скука бросала его в омут праздных удовольствий, и побуждала искать веселья в обидных розыгрышах.
Самые обычные и безыскусные стремления и чаяния вели Шэчи по его жизненному пути. Он любил красивых девушек и развлечения в хорошей компании. Он хотел завоевать признание и уважение тех, кого уважал сам. Он не терпел уныния и скуки. Богатство и влияние семейства Инь позволяли его наследнику исполнить все три указанных желания, но никакие деньги и власть не могли изменить однобокость метода выполнения второго из них — метода, что заключался в свершении трудовых подвигов на чиновничьей службе. С горьким вздохом Инь Шэчи признал, что великих изменений его жизни не видать, и обратился мыслью к изменениям малым.