Восемь лет среди пигмеев
Шрифт:
Однажды утром я спокойно сидела на веранде, наблюдая за возней крокодилов в реке. Затем я заметила, что один из помощников Пата по госпиталю, одетый в поношенные цвета хаки трусы и рубашку, медленно шел ко мне со стороны госпиталя. В руке он держал записку, передавая которую сказал:
— Ее послал бвана.
Пат знал, что лучший способ исказить известие — это передать его устно через одного из слуг. Поэтому он всегда писал короткие записки, когда хотел что-либо сообщить мне. В течение дня, пока он был занят приемом пациентов, я получала множество таких посланий. Эта записка гласила: «Энн, постарайся найти бутылочку под молоко и соску и продезинфицируй их. Сделай это побыстрее». В этой просьбе не было ничего необычного. Пат постоянно приобретал новых животных для своего зверинца. Многие из них были так малы, что их приходилось кормить из бутылочки. Вместе с Абазингой мы перерыли все сверху донизу, разыскивая необходимые вещи. Нашлись две соски, но нигде не было бутылок.
Пат и я были ревностными читателями, но, так как известия в периодических изданиях успевали состариться на несколько месяцев, прежде чем доходили до нас, мы никогда не интересовались порядком номеров при чтении. Часто мы узнавали о новых французских премьерах раньше, чем успевали прочитать о том, что сняты с репертуара шедшие до этого вещи. А однажды мы обнаружили, что известный преступник уже отправлен на электрический стул, прежде чем узнали о совершенном им преступлении. Во время уборки, которая надоела мне до слез, я внезапно услышала голоса множества людей, говоривших на кибира — языке, распространенном в районе Эпулу, которого я, однако, не знала. Выглянув, я увидела около дюжины пигмеев, которые шли к веранде вслед за высокорослым, довольно хорошо одетым негром. По его вежливому приветствию я тотчас узнала в нем бвангвана, или арабизированного негра, вероятно, из деревни, находящейся по ту сторону главной дороги на Ируму. э
За много лет до того, как Стэнли [18] отправился искать Ливингстона [19] , арабские торговцы переплыли Красное море и проникли в Конго в поисках слоновой кости. Многие из них поселились в Занзибаре и других пунктах вдоль восточного побережья. Эти арабы сумели, действуя то силой, то убеждением, обратить в ислам многих африканцев. Маленькие городишки Мамбаса и Дар-эс-Салам, расположенные всего лишь в нескольких километрах от лагеря Патнем, имели те же названия, что и крупные города на побережье. Мой посетитель представился, назвав себя Капапелой, и сказал, что он является хозяином пришедших с ним пигмеев. Сильный испуг последних говорил о том, что они жили глубоко в лесу, далеко от главной дороги и редко встречались с белыми людьми. Желая. успокоить пигмеев, я попросила Капапелу сказать им, чтобы они сели. Он что-то произнес на кибира, и все они одновременно сели. Казалось, одно слово хозяина перерезало проволоку, поддерживавшую их в стоячем положении. Просто удивительно, как много их уместилось на диване! Когда я подсчитала, то оказалось, что там смогли усесться семь человек, не стеснив друг друга. Только одной женщине, казалось, было неудобно. Это была беззубая дряхлая старуха с седыми волосами, одетая в маленький передник из тапы. Вокруг шеи у нее была повязана грязная спускавшаяся петлей на грудь голубая тряпка, в которой лежал крохотный ребенок-пигмей. Капапела не сел. Очевидно, стоя ему было легче говорить. Он начал на кингвана (Пат называл этот язык «кухонным суахили»):
18
Стэнли, Генри Мортон (1841–1904) — исследователь Африки, ярый поборник империалистической колонизации. В качестве корреспондента американской газеты «Нью-Йорк геральд» отправился в 1871 г. на поиски Ливингстона в глубь африканского материка. Совершил несколько трансафриканских путешествий. Во время своего четвертого путешествия, в 1887 г., Стэнли прошел через леса Итури и побывал в районе, где позднее обосновались супруги Патнем. В своей книге «В дебрях Африки» (М., 1948) Стэнли дал одно из первых описаний пигмеев.
19
Ливингстон, Давид (1813–1873) — известный английский исследователь Африки и миссионер. В 1840–1873 гг. совершил ряд путешествий по Южной и Центральной Африке. В 1869 г. сведения о Ливингстоне перестали поступать в Европу и Америку, и на поиски его была снаряжена экспедиция во главе со Стэнли. Осенью 1871 г. Стэнли нашел Ливингстона на западном берегу оз. Танганьика. Несмотря на уговоры Стэнли, отправившегося весной 1872 г. к океану, Ливингстон остался и продолжал свои исследования в районе оз. Бангвеоло. Весной 1873 г. он скончался на восточном берегу этого озера.
— Эта старая женщина держит на руках ребенка своей дочери, которая родила его в деревушке на расстоянии одного дневного перехода отсюда. Неожиданно, без видимых причин, она умерла. У ребенка нет других родственников, кроме старой бабушки, отца, который сидит здесь, и другого ребенка.
Говоря это, он указал на пигмея лет двадцати, сидевшего не поднимая
— В течение двух дней они кормили маленького банановым соком, — продолжал Капапела. — Мы шли все утро под палящим солнцем, чтобы просить помощи у хозяина. Он послал нас к вам, Мадами.
Я сказала членам осиротевшей пигмейской семьи что-то вежливое — одну из тех пустых фраз, которые мы произносим, желая соблюсти приличия, когда узнаем о смерти незнакомого нам человека. Затем взглянула на ребенка, которому было два дня от роду. Он был очарователен: светло-шоколадного цвета, толстенький, несмотря на голодную диету, с безупречными маленькими ручонками и ножками. Он спал. Во всяком случае, подумала я, ничто его не беспокоит. Отец сидел на краю бамбукового дивана, ухватившись за него руками, словно он плыл в каноэ по бурному морю. Я взяла ребенка на руки, чтобы полюбоваться его миниатюрными совершенными формами. Трехлетний мальчуган следил за моими движениями с таким выражением, словно думал, что я собираюсь съесть его брата. Остальные пигмеи рассматривали внутреннее убранство дома, с любопытством изучая танцевальные маски, отравленные стрелы, статуэтки и другие вещи, которые я купила по пути в Конго. Я отдала ребенка бабушке, но она, с мольбой взглянув на Капапелу, снова положила ребенка мне на руки. Сердце мое совершило несколько огромных прыжков и по меньшей мере один иммельман [20] . «Что такое, — подумала я, — неужели сверх всего прочего я должна еще заботиться о ребенке-пигмее?» Страх мой, должно быть, ясно выразился на моем лице, так как Капапела быстро отчеканил:
20
Иммельман — фигура высшего пилотажа.
— Бвана сказал, чтобы мы отдали его вам.
Я хотела ответить: «Тогда пусть он сам и заботится о ребенке!», однако промолчала.
Все, чего я не знала о грудных детях, можно было бы изложить по меньшей мере в двадцати восьми томах. Помню, когда родилась моя племянница, я смотрела на нее в нью-йоркской больнице через стеклянную перегородку, откуда медицинская сестра в безупречно белом халате показывала мне ее, снисходительно улыбаясь.
Две недели спустя я снова увидела племянницу, когда ее привезла из больницы другая няня. Моя сестра накопила огромную коллекцию ванночек для купания, грелок, стерилизаторов, весов, одежды, инструментов и бог знает чего еще. Мне все это казалось безупречным и отвечающим современным требованиям, однако медицинская сестра не разделяла этого мнения.
— Ужасно, ужасно, ужасно, — твердила она, — но, возможно, я как-нибудь справлюсь.
Как бы я хотела, чтобы эта медицинская сестра была теперь рядом со мной. Я бы показала ей очаг, в котором полыхали огромные поленья, пару сосок, обычно применяемых для кормления детенышей обезьян и генетт, и несколько старых пивных бутылок. Затем я бы сказала ей:
— Ужасно, ужасно, ужасно, но принимайтесь за дело и перестаньте хныкать!
Мысли о медицинской сестре, о том, как бы она разволновалась при виде всего этого, заставили меня действовать и удержали от причитаний.
Я взяла ребенка, жестом попросила пигмеев следовать за мной и направилась к госпиталю.
— Скажи мне ради бога, что я должна делать с этим ребенком? — набросилась я на Пата.
За свое двадцатилетнее пребывание в Конго Пат привык ко всяким неожиданностям и теперь сохранял полнейшее спокойствие.
— Видишь ли, Энн, — сказал он, — если мы не позаботимся о нем, он умрет. Мы не можем допустить, чтобы это случилось.
Я молча кивнула в знак согласия.
— Мы должны почитать медицинские книги и узнать, что нам следует делать, — продолжал он. — Наверное, это не так уж трудно.
Он был просто неподражаем! Конечно, все это не должно было казаться ему слишком трудным, потому что именно мне следовало стать нянькой, а не ему. Изучая энциклопедию 1911 года издания, я нашла множество сведений о грудных детях, однако там отсутствовали такие элементарные вещи, как рецепты. Затем я вспомнила, что у нас есть сухое и сгущенное консервированное молоко. Я достала коробку сухого молока, но на ней не оказалось никаких указаний. Зато на этикетке банки сгущенного молока (о радость!) указывалось несколько способов приготовления.
— Кипячение воды и приготовление смеси потребует некоторого времени, — сказала я Капапеле (малыш уже проснулся и сердито хныкал, когда мы возвращались в гостиницу). — Неплохо, если бы бабушка дала ему немного бананового сока.
Старуха отошла к дереву, росшему на краю лагеря, сорвала большой лист и ловко свернула из него воронку. Вставив ее в рот ребенка, она стала маленькими порциями лить в нее банановый сок, и мальчик вскоре перестал кричать.
Так как на все наши стеклянные бутылки были нанесены отметки с обозначением объема в метрических единицах измерения, мне пришлось обратиться к Пату с просьбой перевести единицы измерения на банке также в метрические.