Восемь трупов под килем
Шрифт:
Долго с Ириной не мудрствовали. Хочется нового? И побольше, побольше? Крит, Турция, Канары, Мальдивы, забуриться в Европу по самые Нидерланды… А когда вы в последний раз бывали на Таити?.. Все не то. Немедленно в море, упасть, забыться. Без проволочек, виз, бюрократических и таможенных формальностей. Самолеты в разгар экономического кризиса летают полупустые — так уверяли те, кто летал. Знакомый посоветовал поселиться в пансионате «Чайка» недалеко от Дагомыса. И народа там поменьше и сервис не такой, что сразу хочется уехать на Чукотку. Они отправились вдвоем с Ириной — минимум вещей, максимум денег, без единой тормозящей мысли в голове. Самолет был забит, граждане, утомленные серостью будней, рвались в южные широты. В Сочи было не протолкнуться — видимо, информация о тотальном кризисе оказалась фальшивкой. В пансионате «Чайка» отдыхающие не жили только на крыше. Походив по городу, они обнаружили в старых кварталах, прилепившихся к горам, небольшую частную гостиницу, сняли номерок на втором этаже — подальше от суеты и городских прелестей. Ирина цвела и лучилась от восторга. Курортная жизнь захватила и закружила. Тупое пляжное существование надоело на второй день. Они шатались по городу, нежданно-негаданно угодили на кинофестиваль, откуда Турецкий с трудом вытащил Ирину, отыскавшую каких-то старых подружек и быстро забывшую, что она на курорте. Уж лучше тупо жариться на солнце…
Четыре дня пролетели пулей. Он точно помнил, что вчера была пятница, 17 июля.
Честно говоря, родная жена устроила бы его в любом виде — и бледная, как моль, и с отвалившейся кожей. Пока добрели до пляжа, пока нашли свободный от голых тел квадратный метр пространства, солнце миновало стадию активного, потеряло яркость, стало готовиться к вечеру. И все равно это был хороший день (а уж в сравнении с сегодняшним утром — наверняка). Он плавал за буйки, Ирина кричала, что лучше этого не делать, и, видимо, правильно, — когда он выбрался из аквамариновой волны, вытрясая воду из ушей, она любезничала с подтянутым представителем носатой кавказской народности. Дуэль не состоялась (или перенесена), с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Ирина объяснила претенденту, что возникший из моря Ихтиандр — ее законный муж, он работает в правоохранительных органах, так что ей очень жаль и бросить весь мир к ее ногам Эдику придется в другой раз. Но все равно было очень приятно пообщаться. Носатый представитель безропотно удалился и вскоре был замечен флиртующим с полноватой блондинкой в телесного цвета купальнике. «Сам виноват, — кокетливо улыбалась Ирина. — Кого предупреждают: не заплывайте за буйки?» Он пообещал, что никогда больше не оставит ее одну, и несколько часов это обещание удавалось выполнять. После пляжа они бродили по окрестностям, нагуливая аппетит, вернулись к морю, где после заката выступала поп-группа с богатым репертуаром (три аккорда и пятнадцать слов), а после концерта стартовала дискотека. Какие-то личности в бейсболках и «запорожских» шароварах исполняли нижний брейк — им явно в штаны напихали муравьев. Публика бесилась. Турецкий застолбил столик на террасе, откуда открывался вид на вечернее море и расцвеченную огнями танцплощадку. Народ плясал и веселился — молодой, старый, очень молодой, очень старый… Он так старательно изучал предложенное меню, что у официанта, висящего над душой, чуть не образовался тромб конечностей. «Ты невозможный зануда, Турецкий», — укоряла Ирина. «Я не зануда, — возражал он. — Я серьезно и обстоятельно подхожу к решению любого вопроса». «А это не одно и то же? — смеялась Ирина. — Заказывай самое дорогое и вкусное. Возможно, этим ты немного увеличишь эксплуатационные расходы на жену, но в итоге все проявленное тобой добро к тебе и вернется».
Это был прекрасный вечер. Глаза Ирины загадочно блестели в полумраке, играли пузырьки в бокале с шампанским, остро и аппетитно пахли морепродукты, приготовленные по самому сложному рецепту. Ирина щебетала о том, что ей необходимо завтра же пройти SPA-процедуру. Доколе терпеть? То, что предлагается в Москве, — полный отстой. Нужно что-то необычное и волнующее. Неужели в Сочи такого нет? В Японии, например, накладывают маски для лица и тела из настоящего золота — прекрасного омолаживающего средства. Неужели он не хочет, чтобы у его жены была нежная и шелковистая кожа с фарфоровым оттенком, а сама она стала золотой статуей фараона? Гейши, между прочим, сохраняют вечную молодость при помощи «гуано». Ну, это птичий помет… Но маску готовят так, что нет никакого запаха, а потрясающий эффект заметен после первой же процедуры. А в Акапулько предлагают массаж по древнему рецепту ацтеков — в тебя втыкают кусочки кактуса с иголками. Причем втыкают по всему телу. Мгновенно повышаются приток крови и обмен веществ в подкожной зоне. А сверху льется сок агавы, так что кожа регенерирует прямо на глазах. А в Индии всего за 70 долларов тебе на спину положат клубок змей, которые будут делать расслабляющий приятный массаж. А в Египте тебя обложат драгоценными камнями и минералами, вылечат целлюлит. А на Мальдивах SPA-центр вообще прозрачный и находится под водой. Ты наслаждаешься массажем из травяного масла и горячего песка и попутно любуешься на голодных акул, которые шныряют мимо. А в Лондоне тебя окунут в маску-желе из свежей черной икры, и только Богу известно, сколько такая процедура может стоить…
Они смеялись, он любил жену глазами, ей это очень нравилось. Остаток вечера в гостинице обещал быть томным и уютным. Почему они сразу не ушли?
Воспоминания выдавались порциями — для удобства переваривания. Терраса над морем вмещала полтора десятка столиков с посетителями, в глубине террасы, недалеко от лестницы, обосновалась барная стойка. В какой-то миг он почувствовал, что на него пристально и неприязненно смотрят. Обернулся — за соседними столиками сидели люди, поглощали еду, пили алкоголь, смеялись. На Турецкого никто не смотрел. Поклонником теории заговора он, в принципе, не был, отнес событие к малосущественным и быстро про него забыл. В тот момент и следовало уходить. Но Ирина заявила, что процесс похудения придется, по всей видимости, заморозить — иными словами, она съела бы еще что-нибудь. Турецкий подозвал официанта и принялся разбираться, какую еще нечисть может предложить голодной женщине заведение. Выбор блюд производил впечатление. Он заказал рапанов, жареную в кляре барабульку и, в качестве эксперимента, лягушачьи лапки (не поесть, так хоть понюхать и посетовать на тяжелую лягушачью жизнь). Когда принесли заказ, он вновь почувствовал неладное. Обернулся — ага! Человек отвел глаза, начал что-то говорить сидящей напротив него женщине. Мужчине было основательно за сорок, скуластое лицо, словно вытесанное из камня, маленькие глазки, глубоко упрятанные в глазные впадины. Лицо из разряда запоминающихся. Ирина отвлекла его внимание, что-то сказала, он рассеянно отозвался, она спросила, все ли в порядке? О, безусловно, — отозвался он. Разве в этот вечер может быть что-то не в порядке? Человек из прошлой жизни, он знал его. Память, не отягощенная токсинами, работала нормально. Много лет назад, в бытность следователем Генеральной прокуратуры… Он вел дело об убийстве женщины, которую, собственно, и прикончил этот тип с неприятными глазами. То ли жена, то ли любовница — она работала заместителем редактора на одном из телеканалов. Как же его фамилия? Вопрос интересный. Как у Чехова — лошадиная фамилия. Но не Овсов. Помнится, у душегуба был шустрый адвокат, развел кипучую деятельность
Ну, встретились — и ради бога. Когда он снова обернулся, столик, за которым сидел господин со справкой, был пуст. Как корова языком слизала — и господина, и спутницу. К свободному столику уже неслась молодая парочка. Он повертел головой — ну, и ладно. «Ты уверен, что все в порядке?» — забеспокоилась Ирина. «А то, — усмехнулся Турецкий. — Можешь не сомневаться. Если что-то будет не в порядке, ты узнаешь об этом первой».
Он практически забыл об инциденте. Ирина что-то щебетала, отправляя в рот кусочки деликатесов, он понервничал и успокоился. Не верил он в заговор и месть. Как правило, эта публика дорожит свободой, проведя томительные годы за решеткой. Не будет у них другой жизни. Просто узрел человека, упекшего его в кутузку, — добрые чувства, понятно, грудь не всколыхнули, плюнул, ушел. «Хорошо, я буду осторожен, — уговаривал себя Турецкий. — Пешком в гостиницу не пойдем, поймаем такси, проследим, чтобы никто не увязался».
Потом Ирине приспичило «припудрить носик» — благо заведение с буквой «Ж» (да, собственно, и «М») располагалось в коридоре рядом с баром. «Не ешь моих каракатиц, я их пересчитала», — сказала Ирина и грациозно удалилась, помахивая сумочкой. Он проводил ее глазами, осмотрелся для порядка. Все спокойно. За соседним столиком вкрадчиво ворковали двое субъектов условно мужского пола — эти видели только себя, окружающих для них не существовало. Он встал из-за стола, напевая под нос «Красный, желтый, голубой, выбирай себе любой», подошел к бару, чтобы не выпустить Ирину из поля зрения, когда она покинет комнату, где женщины пудрят носы. У входа в мужской туалет любитель пива танцевал лезгинку. Возле бара клубились несколько особей мужского пола. Бармен беседовал с мужчиной. Последний удалился, бармен повернул голову, приветливо улыбнулся: «Вам что-нибудь налить?»
Вот с этого момента и стартовали неприятности. Почему бы не выпить маленькую? — подумал Турецкий. От шампанского, которое трудно назвать мужским напитком, уже тошнило. «А давай, дружище, — согласился он. — Маленькую, да удаленькую. Ведь хорошего настроения много не бывает, верно?» Бармен подобострастно хихикнул, и к Турецкому подъехала маленькая стопка с желтоватым содержимым. Он даже не видел, как бармен ее наливал. Просто стопка откуда-то взялась и подъехала. Он опрокинул ее в себя.
А дальше все и началось. Цельной картины не было, какие-то клочки. На краткий миг стало легко и непринужденно. Напиток не был, конечно, коньяком двадцатилетней выдержки из подвала президента Франции, но пился сносно. Мягко улегся на ранее употребленное шампанское. Голова еще не закружилась. «Повторить?» — учтиво осведомился бармен. «А давай», — кивнул Турецкий. Бармен украдкой покосился по сторонам. Вновь из ниоткуда возникла стопка. Турецкий махнул и ее. «Замечательно, приятель». Это были его последние слова в своем уме. Пол внезапно поплыл, он схватился за воздух, налетел на стойку. «Э-э, приятель, да тебе уже хватит, — заметил кто-то из мужчин, стоящих рядом. — Шел бы ты баиньки». Он хотел возмутиться, мол, не дорос он еще до того возраста, когда раскисают от двух стопок, но завертелась пестрая карусель, сознание в ужасе заметалось. Нашлись страдательные люди — лучик света проник сквозь толщу мрака, когда его спускали по скрипучей лестнице. Его держали за локоть, хихикала женщина. Он пытался вырваться, но «успокоительное» работало — он вновь тонул в трясине. Хлопали дверцы машины. А дальше был форменный ужас. Его облизывала ведьма, ворковала на ухо эротические гнусности. Дело происходило на заднем сиденье машины. Он боялся открыть глаза — чтобы не обнаружить рядом с собой чудовище. Разум перестал долбиться в черепную коробку. Он отмечал происходящее, но давать ему оценку было нечем. И все же он открыл глаза — когда проезжали под фонарем. Черт оказался не таким уж страшным. Даме было меньше сорока, у нее была физиономия вышедшей в тираж топ-модели и очень худое тело, которое обвилось вокруг него, как лиана вокруг дуба. Возможно, на ней и было какое-то платье, но он не заметил. Его подставляли, это ясно, но в ту минуту понимание не вызывало душевных терзаний. Снова был провал, очнулся он в кровати в скудно меблированной комнате, практически не мог шевелиться, с трудом ворочал языком. Подошла женщина — та самая. Одежды на ней было меньше, чем на голой. Она стояла над ним, призывно извиваясь, смеялась, глаза издевательски блестели, и мысль еще пришла, что все модели одинаковы, если смотреть на них снизу вверх. Когда он выбрался из очередного провала, обнаженная женщина сидела на нем верхом, поглаживая пальцами ног лодыжки, расстегивала его рубашку. «Ты кто? — выдавил он из последних сил. — Имя, род занятий…» Она засмеялась, укусила его за подбородок. «Анжела я, — прощебетала. — Сексуальная рабыня», — и чтобы он не отнесся к ее словам серьезно, залилась тоненьким смехом, вцепилась в него цепкими пальчиками. «Отличное занятие, — пробормотал он, — видимо, нервное, беспокойное, чреватое ранней смертностью…» У потаскушки был обширный опыт соблазнения. И самое гадкое, за что он не мог себя простить, — он не вытерпел, не мог лежать спокойно, поднял руки, положил их на потную женскую талию…
В таком положении их и застала Ирина, ворвавшаяся в комнату. Это не было досадной случайностью, все просчитали. Преступления фактически не было, просто жизнь Турецкому пустили под откос. Видно, понял злодей, что сидящая в кафе напротив детектива женщина — не кто-нибудь, а жена. Он помнил звуки борьбы, видел, как рассвирепевшая Ирина била сумочкой обнаженную «модель», причем превосходила ее по всем «боевым» показателям. Та металась по комнате, получая заслуженные оплеухи, что-то пищала, но особенной досады или пристыженности в ее писке не замечалось. Избиение прекратилось — Ирина дала проститутке время убраться. Та схватила свою одежду, шмыгнула из комнаты, справившись на ура с поставленной задачей. И над душой воцарилось гневное лицо супруги. Она была растрепана, красна, словно загорала неделю без своего любимого крема. Он помнил, какой красивой показалась она ему в ту минуту. Странно, но некоторых женщин гнев красит. Впрочем, Ирина не орала. Когда она заговорила, голос был спокоен, напоен язвительностью. «Не моргай, Турецкий, да, это я, твоя женщина с некрасивым лицом. Ты разочарован, понимаю. Хотел и рыбку съесть… и другое. Ну что ж, обычное дело, любой на твоем месте поступил бы так же. Подожди, не вставай. Хочешь что-то сказать?»
Язык не слушался, он постоянно куда-то западал. Он пытался ей что-то объяснить, но плохо преуспел, терял слова, путался в показаниях. Вспоминал теорию заговора. Жаловался на то, что кружится голова. «Вижу, что у тебя кружится голова, — сухо отвечала Ирина. — Очень жаль, Турецкий, но то, что случилось, было исторической неизбежностью. Не знаю, что она раскрывает — твою подсознательную сексуальную неудовлетворенность? Прости, я в этом не виновата. Или ты считаешь, что только так можно гарантировать гармонию в семье?»