Восемнадцать дней
Шрифт:
Филипп увидел, как поднялся пистолет. Человек с ружьем прижал приклад к плечу, но ребенок уже не успел остановить его. Выстрелы прозвучали почти одновременно с возгласом режиссера:
— Мотор!
Кондор вздрогнул, застыл на мгновение, словно пуля поразила его прямо в сердце и он, падая, ищет точку опоры. Широко раскинутые крылья то царапали скалу, то беспомощно били по воздуху. Еще несколько минут аппараты продолжали снимать. Золотоволосая женщина била поклоны, люди в звериных шкурах передвигались по указке режиссера. Потом из рупора обрушился целый водопад ругательств.
— Сто-оп! Сто-оп!
Филипп увидел, что режиссер поднял камень и с яростью швырнул его в птицу. Он не попал. Бросил еще раз, и камень
— Не бросайте. Оставьте его в покое! — закричал во весь голос Филипп и побежал, чтобы посмотреть, что с кондором.
Он был невредим. Люди в шкурах окружили его и угрожающе сжимали кольцо, направив концы тупых пик на птицу, которая смотрела на них с вызывающим презрением.
— Не трогайте его. Отойдите! — вопил Филипп.
Режиссер пробрался сквозь кольцо статистов и подошел к Филиппу. Вслед за ним, растерянный и испуганный, шел Цып-Цып.
— Что это с ним? — спросил режиссер, и Филипп почувствовал, что его сдержанность и сухость не предвещают ничего хорошего.
— Не знаю, дяденька, не трогайте его, — принялся просить Филипп, готовый расплакаться.
— С каких пор вы держите его взаперти?
— Думаю, прошло лет двадцать с тех пор, как я его впервые увидел. Его привезли птенцом, — пояснил сторож.
Режиссер внимательно посмотрел на кондора, который готовился к защите.
— По-видимому, он у вас болен, — сказал он уже более спокойно.
Филипп пристально посмотрел на режиссера, удивленный тем, что тот не разгадал известной лишь ему тайны, потом опустил взгляд и заглянул в дымчатые глаза кондора.
— Нет, дяденька, он не болен.
— Тогда убирайтесь! Катитесь отсюда со своей крашеной вороной. Посмотрим, как нам возместить этот потерянный для съемки день.
— Говорил я вам, шеф, что надо попробовать с бутафорским орлом, — с упреком сказал подошедший оператор. — И американцы так делают, а как вы думаете?
Режиссер бросил на него уничтожающий взгляд.
— Болтаешь, лишь бы не молчать! А ну, мальчуган, забирай свою курицу и больше не пугай ею людей. Дайте им пройти. Ты им сказал, Дэскэлэску, чтобы натопили в той хижине? Чертова работа, у меня уже почки прохватило. А какие у него крылья, господа, посмотрите на него, какие крылья!
Цып-Цып стал торопливо складывать секции проволочного туннеля и грузить их в машину, в то время как Филипп медленно вел за собой кондора сквозь коридор, образованный людьми в звериных шкурах, направлявших на них пики. Дэскэлэску — тот самый, который выдернул у кондора перо, тихонечко подкрался сзади и пнул птицу ногой. Птица молниеносно обернулась и вонзила клюв в ногу обидчика. Послышался отчаянный вопль, человек грохнулся на землю, а люди с пиками вместо того, чтобы защитить его, в страхе разбежались. Только Филиппу удалось оторвать ятаган клюва от лодыжки пострадавшего. Все это произошло молниеносно. Человек продолжал пронзительно вопить, взывая о помощи.
— Он меня изувечил, братцы! Он меня изувечил. Почему вы его не пристрелите? Опреску, что ты копаешься? Он нас всех разорвет. Стреляй наконец, чтоб он горел! Что я ему сделал?!
Но Филипп вместе с кондором уже влез в машину, и она двинулась с места. Град камней обрушился на них, забарабанив по металлической крыше грузовика и влетая сквозь решетки, а люди с хохотом бежали вслед за машиной.
И никому не пришло в голову, что кондор давно разучился летать.
Перевод с румынского А. Лубо.
РАДУ КОСАШУ
Я
В 1971 году мною написана книга «Август на льдине», оцененная печатью как произведение весьма оригинальное благодаря синтезу репортажа и вымысла, журналистики и фантазии и являющаяся, по существу, хроникой 1968 года во всем мире, хроникой, написанной журналистом-коммунистом, страстно переживающим события, происходящие на нашей планете, и нераздельность своей судьбы от судеб всего человечества. Книга получила в 1972 году премию Союза румынских писателей.
В 1972 году вышла моя работа, посвященная кинематографии, — «Жизнь в кинофильмах», произведение отнюдь не научное. Это, скорее, пламенное выступление человека, лично глубоко заинтересованного в максимальном приближении кинематографии к жизненно важным проблемам человека.
Июль 1972 г.
Бухарест
БОМБЯ
В феврале 1950 года, всего через четыре месяца после начала занятий в кавалерийской школе, всем нам стало ясно, что Василе Бомбя из первого взвода настоящий ас и ему больше нечего делать в школе. Наш неподражаемый на манеже лейтенант Фэникэ Смэрэндеску, которого уважал сам полковник Феликс Цопеску, звезда румынской кавалерии, рекордсмен Олимпиады 1936 года, заявил как-то в воскресенье в столовой, сверкая, как обычно, начищенными до блеска пуговицами шинели, что он, Фэникэ Смэрэндеску, преклоняется перед Бомбей. Эти слова мгновенно облетели всю школу, и Бомбя окончательно и бесповоротно утвердился в наших глазах как феноменальная, потрясающая личность.