Вошь на гребешке
Шрифт:
– Он... Он кто?
– хрипло спросила Милена.
– Ничего не понимаю.
– Как наместник Файена я обязан давать имена тем, кто приходит в его земли и не имеет еще имени, - невозмутимо напомнил Бэл.
– У этого мальчика имени пока нет. Я прав?
– Ты, чер тебя порви, всегда прав, - Милена проглотила комок и осторожно улыбнулась.
Чер никого не стал рвать, лишь вежливо лег у опушки. Ребенок посмотрел на встречающих, отвернулся и полез по шкуре на спину огромного зверя. Долго возился там,
Все знают: днем жив-корень спит, он решительно против солнечных полян и ни за что не согласится поселиться во дворе замка. Но иногда норова не хватает даже этому корню.
– Маленький упрямец, - уговаривая голос не дрожать, шепнула Милена, - и кто же сказал тебе, что можно гулять по глухому лесу, да еще с диким чером напару?
В душе расцветала горячая, сумасшедшая приязнь. Верить голосу сердца трудно, не верить - невозможно. Все слова вопроса бесполезны.
Милена, не дыша, ждала ответ.
– Надоть, - строго приговорил мальчик.
Дышать стало непосильно, для улучшения самочувствия Милена мстительно впечатала локоть под ребра королю.
– Если заподозрить, что я сошел с ума и знаю родителей, - выдохнул Бэл, морщась и растирая ушиб, - То звать тебя надо... эээ... Чет. Немного от мамы и одну крошку звучания от папы. Поедешь на спине моего буга? Тогда я понесу корень. Он для больной хозяйки замка?
Мальчик важно кивнул. Сунул жив-корень королю и полез по пестрому меху. Чер сощурился, зевнул, привстал - и сгинул, как умеют лишь эти создания, гуляющие по своим, никому не ведомым, тропам.
– Что все это значит?
– наконец смогла выговорить Милена, принимая помощь Бэла и вставая на ноги.
– Не знаю, - безмятежно улыбнулся король.
– В отличе от Тэры, Астэра и прочих... премудрых стариков, я не страдаю от чрезмерного любопытства. Если у Нитля есть загадки, это его право. Он живой, ты живая, я живой...
– Только попробуй начать недоговаривать мне, - уперлась Милена.
– Никуда теперь Тэра не денется, - не пожелал услышать Бэл.
– Какое облегчение! Файен обретет прежнюю хозяйку, Чет - вреднейшую в мире наставницу, мы - свободу. Хочу странствовать. Пусть в каждом замке тебе слагают песни. Это их право, несравненная.
Милена улыбнулась, прикрыла глаза и подставила лицо солнечному свету. В Нитле говорят: мудрость, доверенная книге, мертва в изменчивом мире. Не знающий ответа заблуждается куда менее, чем выучивший ответ... Только одно правило остается верным в любых пременах: когда нечто уходит, на том же месте поднимается новый побег.
– За дном живут драконы?
– припомнив Вана с его легендами, с недавних пор ценимыми всем югом, задумалась Милена.
–
– Всякий живой огонь, наращивая плоть замка, создает южное окно с драконом и северное с великаном, - поучительно поиздевался Бэл, сообщив общеизвестное. Вздохнул, щурясь и наблюдая возмущение.
– Какая же ты красивая. Ладно, скажу. Присмотрись... Во всяком замке узор витража свой. И лицо у великана - тоже. Чер его знает, почему. Я не чер, я не знаю. Честно!
– Ладно, вывернулся... Спрошу иначе: что ты такого особенного вызнал о черах, прорицатель?
– задумалась Милена.
– И не молчи так по-королевски.
– Двести лет никто из нас, вальзов, не избирает в друзья молодые огни пустыни, - вслух задумался король, хромая рядом с бугом. Покосился на малыша.
– Они прекрасны. Гудят и пламенеют, готовые бросить вызов всякому. Они безжалостно жгут слабого, к ним руку протянуть не проще, чем войти в свет зенита. Чет, ты слушаешь? Опасно ходить в пустыню.
– Глаза короля искрились отчаянным, лихорадочным блеском.
– Не суйся в обожженные скалы, за две сотни лет многие там нашли лишь смерть себе и своей неуемной жажде владеть и гордиться.
– Сунуся, - Чет прищурил мелкие глаза прирожденного анга.
– Милена, несравненная, вот и у короля накопился вопрос без ответа, - немного судорожно улыбнулся Бэл.
– Тэра говорила: имена живых огней слышат в их гудении только вальзы востока... Сколько лет мне ждать, чтобы проверить ее слова? Чер знает, сколько. Но имя я уже приготовил.
– И что за имя, король?
– воркующе шепнула Милена, применяя для допроса крайние средства. Провела кончиками пальцев по щеке Бэла, тронула губами мочку уха...
– В плоскости есть похожее слово, я даже удивился, уточнил у Марка. Но я не скажу заранее...
– у короля сбилось дыхание. Шея порозовела, и а после второго поцелуя сделалсь бурой.
– Нельзя же... ну разве шепотом, - Бэл опасливо покосился на ребенка и выдохнул почти без звука: - Чертох. И не вздумай еще хоть что спросить! Ты сама знаешь, это недопустимо. Будущее должно расти, как дерево... медленно и самостоятельно. Иди вон чера пытай, он наверняка чует больше моего, он загадка и знает тайное.
Король удобнее перехватил верткий жив-корень, вцепился в загривок Игруна и почти побежал к замку. Милена прикусила до боли губу, оглянулась - но всезнающего чера на опушке, конечно, не было.
Спину грел незримый, но понятный всякому рассветному вальзу, луч молодого зенита. Под ноги ложилась столь же незримая прочим тень дара, всюду сопутствующая его свету. И не было в душе непокоя.
(1) Власть в понимании Нитля уже зло. Первооснова закона этого мира - свобода каждого и развитие "внутрь", через духовный рост.