Восхитительная Софи
Шрифт:
– Мне было восемнадцать, когда умерла Дана, но Эмми исполнилось лишь двенадцать лет. И я стала ее опекуном. Соседи были добры к нам, и еще помогал друг Даны.
Лайам помолчал:
– Если ты вырастила Эмми, почему не хочешь вырастить Гарри?
Неужели он не понимает?!
– Потому что у меня это плохо получилось! – Софи не хотела отвечать так резко. Она постаралась смягчить тон: – После смерти Даны мы поселились в Перте. Я решила, что Эмми не должна постоянно менять школу. Мне пришлось работать на двух работах, чтобы платить за
А Софи, едва сводившая концы с концами, хотела только одного: чтобы у Эмми был дом.
Лайам склонился к ней:
– Ты была молода. Ты заботилась о сестре, любила ее. Ты старалась сделать все, что могла.
– Получается, я делала все, что могла, для себя, но не для нее. Именно поэтому Эмми никогда не отдаст мне Гарри.
Глаза Лайама сузились, будто он почувствовал, что за ее словами кроется нечто большее.
– Что случилось, Софи?
Она уставилась на свои руки:
– Через несколько дней после того, как ей исполнилось шестнадцать лет, Эмми сбежала.
– И?.. – поторопил ее Лайам.
– И ничего. – Она отвела взгляд в сторону. – Я везде искала ее, написала заявление в полицию, даже, пока не кончились деньги, нанимала частного детектива. Все было бесполезно.
Лайам сидел не шевелясь.
– И когда же ты наконец увидела сестру?
– Во вторник, когда она передала мне Гарри и попросила найти его отца… Единственное, что я могу сейчас сделать, – это наилучшим образом устроить Гарри.
Лайам угрюмо кивнул. Софи судорожно глотнула воздух:
– А теперь можно мне задать вопрос?
– Да.
– Я… – Она облизала губы. – Насколько я понимаю, ты был женат. Я догадалась, когда ты упомянул о разводе.
Глаза его вдруг вспыхнули.
– Да. И что?
– У вас с женой были дети? Есть ли у Гарри?..
– Нет. – Лицо Лайама стало замкнутым.
– Но ты все-таки хочешь иметь детей?
– Да!
Он почти рычал. Софи вздрогнула, затем предложила:
– Давай поедим, пока ужин не остыл.
Они ели молча. Софи никак не могла расслабиться в присутствии Лайама. Он был слишком большой, слишком мужественный. Он слишком сильно притягивал ее к себе и пробуждал в ней не страх, а желание и интерес. Она была растеряна. Она умела защищаться от страха, но не от влечения.
– Хорошо, давай поговорим начистоту! – Он бросил на тарелку нож и вилку. – Скажи, о чем ты думаешь, и мы покончим с этим.
Но разве могла она сказать Лайаму, что ей нестерпимо хочется прикоснуться к нему? Что ей хочется узнать, как он целуется? Разве могла она признаться, что тело ее внезапно пробудилось к жизни?
Защитные механизмы, которыми Софи отгородилась от окружающего мира, перестали действовать.
– Я ни о чем не думаю!
– Тебя интересует, почему распался мой брак?
Она вгляделась в его лицо, затем покачала головой:
– Нет, Лайам. Мне интересно, почему
Лайам не отвечал. Софи решила настоять на своем – ради Гарри.
– Я только что рассказала тебе об одном из самых тяжелых эпизодов в моей жизни. Ты должен знать, почему я не могу воспитывать Гарри. Я была честной с тобой. Ты тоже должен быть честным – если не со мной, то хотя бы с собой.
– Иначе что? – бросил Лайам. – Ты увезешь Гарри? Я – его единственный выбор!
– Нет, не единственный. – Софи старалась говорить спокойно. – Есть множество пар, которые мечтают усыновить малыша.
Он побледнел:
– Ты предпочитаешь отдать его незнакомым людям?
– Я с радостью отдам его тем, кто будет любить и лелеять его!
Они смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша.
– Ты все еще не веришь, что я могу любить его, – наконец сказал Лайам.
– Сейчас мне кажется, что он для тебя – некая обязанность, которую ты должен выполнить в память о брате, чтобы искупить свою воображаемую вину. – Софи помедлила. – Похоже, ты не очень обрадовался, обнаружив, что у тебя есть племянник.
– Послушай, я вообще не очень веселый парень, не так ли?
– Тогда ты не сможешь подружиться с ним. – Все это очень беспокоило Софи. – Иногда мне кажется, что ты боишься его.
– Я купил ему Му-му! И я покормил его сегодня вечером, разве не так?
И еще он пел малышу. Софи хранила это воспоминание, словно талисман.
Они немного помолчали.
– Лайам, ты должен любить ребенка всем своим сердцем. Гарри – совсем крошечный. Он невинный младенец. И он заслуживает всего самого лучшего.
Лайам неотрывно смотрел на нее. Он сжал кулаки так, что косточки на его пальцах побелели.
– Эта детская, – прорычал он, – напоминает мне о давних мечтах, от которых я давно отказался!
Ее сердце защемило от боли.
– Комната вызывает у меня тяжелые мысли. – Лайам провел рукой по лицу, разжав судорожно сведенные пальцы. – Но ты права. Во всем этом нет вины Гарри. Он не должен платить за мои ошибки.
– О, Лайам! Что произошло?
Он долго молчал.
– Когда мы с Белиндой поженились, я чувствовал себя на вершине блаженства. – Лайам хрипло рассмеялся. – О, самонадеянность юности! Мы были молоды, веселы и здоровы. Нам казалось, что весь мир лежит у наших ног. Мы познакомились на скачках и сразу же влюбились друг в друга.
Белинда – очень красивое, безобидное имя. Но, взглянув на Лайама, Софи поняла: то, что Белинда сделала с ним, не было ни красивым, ни безобидным.
– Значит, у вас был головокружительный роман?
Губы его скривились.
– И поспешная свадьба… Мне было двадцать четыре, ей – двадцать пять. И мы оба хотели ребенка. Нас не слишком огорчило, что в первый год ничего не получилось. Но через пять лет…
– О, Лайам, прости. – Софи знала, как тяжело переживали такую же ситуацию Джерри и Анна.