Восход доблести

Райс Морган

В воздухе доносился запах еды, который поразил девушку в самый живот, отчего ей было сложно сосредоточиться на чем-то еще. Кира задавалась вопросом, какие люди находятся внутри.

«Пандезианцы?» – вслух спросила она, в то время как Диердре тоже рассматривала здание.

Диердре покачала головой.

«Посмотри на те лодки», – сказала она. – «На них иностранные маркировки. Это путешественники, прибывающие из-за моря. Они плывут через Танис, чтобы срезать путь в Эскалон. Я много их повидала в Уре. Большинство из них – торговцы».

Когда Лео рядом с ней

заскулил, Кира ощутила приступ голода, но она помнила предупреждение своего отца о том, что ей следует избегать других людей.

«О чем ты думаешь?» – спросила Диердре, очевидно, думая о том же самом.

Кира покачала головой, разрываясь между дурным предчувствием и желанием получить пищу и укрытие, скрыться от дождя. Она рассматривала таверну, прищурившись от тревоги. Ей не нравились звуки, раздающиеся в ее стенах. Это были крики пьяных мужчин, которые она могла узнать везде, поскольку росла единственной девочкой в форте, полном воинов. И Кира знала, что, когда мужчины пьяны, они ищут неприятностей.

«Мы привлечем ненужное внимание». – ответила Кира. – «Две девушки, путешествующие в одиночестве».

Диердре нахмурилась.

«Они – не солдаты, а путешественники», – ответила она. – «А это не гарнизон, а таверна. Это не будет похоже на встречу с пандезианцами. Там нам просто не повезло. Эти люди будут сосредоточена на своей выпивке, а не на войне. Мы можем купить нужной нам еды и уйти. Кроме того, у нас есть Андор, Лео и твое оружие. Солдаты Пандезии не смогли остановить нас в лесу, так неужели ты правда думаешь, что кучка пьяных моряков сможет?»

Кира колебалась, нервничая. Она понимала точку зрения подруги и ей так же сильно хотелось есть, не говоря уже об укрытии, пусть даже на минуту.

«Я чувствую слабость от голода», – сказала Диердре. – «Мы все хотим есть. И мне никогда в жизни еще не было так холодно. Мы больше не можем так продолжать. Мы умрем здесь. Ты даже не осознаешь, как сильно дрожишь».

Кира вдруг осознала, что у нее от холода зуб на зуб не попадает, и поняла, что Диердре права. Им нужен перерыв, пусть даже на несколько минут. Это было рискованно, но продолжать путешествие в таком состоянии не менее опасно.

Наконец, Кира кивнула.

«Мы войдем и тут же покинем это место», – сказала она. – «Не поднимай головы. Держись поближе ко мне. И если какой-то мужчина приблизится к тебе, ударь его этим в живот».

Кира вложила в ладонь подруги кинжал и бросила на нее выразительный взгляд. Они обе замерзли, ослабели от голода, устали убегать от мужчин, и Кира видела по глазам Диердре, что та готова.

Даже несмотря на то, что они выехали из леса на поляну в направлении ревущей реки, приближаясь к таверне, Киру не покидало дурное предчувствие. Еще в пути девушка понимала, что это очень, очень плохая идея.

Глава четырнадцатая

Дункан ехал верхом на своем коне рядом с Сивигом, Энвином и Артфаэлем. Их люди скакали позади. Он оглядывался назад и с удовлетворением видел, что все они теперь представляли собой единую силу. Люди Сивига, сотни сильных воинов,

плавно объединились с его собственными людьми. Сейчас их силы насчитывали больше тысячи человек – намного больше, чем Дункан ожидал увидеть, когда покинул ворота Волиса. На самом деле, он даже не ожидал, что доживет до этого дня.

Встретив новый день, они двинулись на юго-восток. Они находились в пути уже несколько часов, следуя указаниям Сивига через его провинцию, после того, как покинули Эсефус и направились к Озеру Гнева. Теперь в небе низко висели послеполуденные тучи, и ни один из воинов, даже после долгого ночного сражения, не хотел останавливаться. Дункан чувствовал, что каждого из них переполняет ощущение предназначения, которое не охватывало Эскалон с момента вторжения. Нечто особенное витало в воздухе, нечто, чего Эскалону не хватало долгие годы и что, как казалось Дункану, он уже никогда не увидит снова. Это была надежда.

Дункан чувствовал, как его переполняет оптимизм, чего он не испытывал с первых дней, когда стал воином. Его армия уже удвоилась в размере, сельским жителям, которые встречались им в пути, не терпелось присоединиться к ним, и Дункан ощущал, что этот рывок вызван его собственной волей. Волис, Аргос и Эсефус были свободны. Три крепости на северо-западе теперь вернулись в руки Эскалона, и все это происходило очень быстро, очень неожиданно, словно полуночный прилив. Пандезианская Империя все еще не получила об этом известий, а это означало то, что у Дункана еще есть время. Если ему удастся пробираться через Эскалон достаточно быстро, то, возможно, он сможет изгнать Пандезию до того, как они успеют собраться, до того, как великая Пандезия придет в себя. Если он сможет прогнать их обратно через Южные Ворота, где, в чем Дункан был уверен, он сумеет воспользоваться природной территорией Эскалона, чтобы снова освободить королевство.

Дункан знал, что ключом ко всему этому является объединение крепостей и военачальников, которые ими управляют. После того, как слабый король передал столицу в руки Пандезии, от свободного Эскалона остались разбросанные крепости, каждая из которых – так же, как и его крепость – обладала собственной силой и командиром. Дункан понимал, что для того, чтобы убедить этих командиров, он должен продемонстрировать им силу – то есть, взять столицу. А для того, чтобы взять Андрос, ему понадобится встретиться с людьми, управляющими высотами вокруг него – воинами Коса.

Кос одновременно был и ключом, и испытанием. Люди Коса были прославленными изоляционистами, упрямыми, как бараны, которые бродили в их скалах. Дункан знал, что если он сможет убедить их присоединиться к его армии, тогда остальной Эскалон последует за ним. Но если Кос откажется или Пандезия обо всем узнает слишком быстро, тогда империя солдат, которых никто не сможет удержать – даже их лучшие воины – прочешет Эскалон и сотрет с лица земли не только Дункана и его людей, но всех мужчин, женщин и детей Эскалона. Эскалона больше не будет – они сотрут его в порошок. Ставки слишком высоки – Дункан играл жизнью каждого из них.