Восход Эндимиона
Шрифт:
– А гермокомбинезоны и респираторы зачем? – Я с подозрением поглядел на Рахиль: это снаряжение предназначено для работы в вакууме, когда можно обойтись без настоящей космической защиты. – Здесь вполне приличная атмосфера.
– Да, на такой высоте здесь удивительно много кислорода. Но Энея велела попросить тебя захватить костюмы и респираторы.
– Зачем?
– Не знаю, Рауль. – Рахиль безмятежно посмотрела на меня ясными, лишенными хитрости и лукавства глазами.
– А с какой стати корабль
– Пока нет, но мы уже с полгода ждем их со дня на день. В данный момент на Тянь-Шане и поблизости ни одного звездолета… не считая твоего корабля. И катеров нет. Ни скиммеров, ни ТМП, ни орнитоптеров, ни вертолетов… только дельтапланы… летуны… А они так высоко не залетают.
Я с сомнением кивнул.
– Дугпа сегодня видели нечто такое, чему не нашли истолкования, – продолжала Рахиль. – Пятнышко твоего корабля на фоне Чомо-Лори. Впрочем, со временем они все истолкуют в категориях тендрил, так что об этом можешь не беспокоиться.
– Что такое тендрил? И кто такие дугпа?
– Тендрил – это знамения. В здешних краях превалируют приверженцы прорицаний в шаманских традициях буддизма. Дугпа же… ну, буквально это слово переводится как «высочайшие». Люди, живущие на самых больших высотах. Есть еще друкпа, люди долин… в смысле, самых глубоких расселин… и друнгпа, люди лесистых долин… в основном живущие в больших папоротниковых лесах и бонсай-бамбуковых рощицах на западных склонах хребта Пхари.
– Значит, Энея в Храме? – упрямо спросил я, отказываясь последовать предложению и «избавиться от корабля».
– Да.
– Когда я увижу ее?
– Как только мы туда придем, – улыбнулась Рахиль.
– Вы давно знакомы с Энеей?
– Около четырех лет, Рауль.
– Ты родом с этой планеты?
Она снова улыбнулась – да, терпимости ей было не занимать.
– Нет. Когда ты увидишь дугпа и остальных местных, то сам поймешь, что я не здешняя. Здесь почти все – потомки китайцев, жителей Тибета и прочих стран Центральной Азии.
– Откуда ты? – напрямую спросил я, сам поражаясь собственной бестактности.
– Я родилась на Мире Барнарда, захолустной фермерской планетке. Там нет ничего, кроме кукурузных полей, лесов, долгих закатов и хороших университетов.
– Я слышал о ней. – Моя подозрительность вновь обострилась. Мир Барнарда славился во времена Гегемонии, теперь же там были лишь духовные академии и семинарии. Мне вдруг отчаянно захотелось увидеть ее грудь – то есть поглядеть, нет ли на ней крестоформа. Слишком просто отослать корабль и отправиться прямиком в лапы Ордена. – А где ты познакомилась с Энеей? Здесь?
– Нет, не здесь. На Амритсаре.
– На Амритсаре? – переспросил я. – Ни разу о нем не слышал.
– Ничего удивительного. Амритсар – окраинная планета,
Я кивнул, по-прежнему в нерешительности. Меня переполняло разочарование и еще – злость, граничащая с ревностью. Полный абсурд.
– А.Беттик? – Меня вдруг пронзило ощущение, что андроид умер. – Он…
– Он вчера ушел на Пхари-Базар, за провиантом, он каждые две недели туда ходит. – Рахиль взяла меня за локоть. – А.Беттик пребывает в добром здравии. Он должен вернуться сегодня вечером. Давай. Собери вещи. Скажи Кораблю, чтоб укрылся на третьей луне. Тебе будет приятнее услышать обо всем от Энеи.
В конце концов я захватил лишь самое необходимое: смену белья, крепкие ботинки, миниатюрный бинокль, небольшой нож в ножнах, гермокомбинезоны, респираторы и бортжурнал-коммуникатор размером с ладонь. Затолкав все в рюкзак, я сбежал по ступенькам на луг и объяснил Кораблю, что делать. В своем антропоморфизме я зашел настолько далеко, что готов был услышать от него отказ снова впасть в спячку – на сей раз на лишенной атмосферы луне, – но Корабль лишь повторил приказание и предложил ежедневно посылать по лучу контрольный запрос на комлог для проверки его работоспособности, после чего плавно взмыл ввысь, превратившись в крохотное пятнышко, и исчез в вышине, как сорвавшийся с привязи воздушный шарик.
Рахиль дала мне войлочный халат. Я заметил у нее поверх куртки нейлоновую обвязку, а на лямках – скалолазное снаряжение, и поинтересовался, к чему это.
– Энея приготовила снаряжение и для тебя, – ответила Рахиль, побренчав своей выставкой скобяных изделий. – Более совершенных технических приспособлений на этой планете нет. Кузнецы и слесари в Потале запрашивают втридорога и бойко продают шипы, блоки, ледовые крючья и ледорубы, клинья, карабины, шлямбуры, скальные крючья, бонги, кошки – словом, все подряд.
– А оно мне понадобится? – усомнился я. В силах самообороны нас учили основам ледового восхождения – траверсирование, подъем в трещине и все такое прочее, – да еще мне приходилось карабкаться на скалы, когда мы работали с Эвролом Юмом на Клюве, но настоящее скалолазание меня как-то не прельщало – никогда не любил высоту.
– Надо будет – быстро привыкнешь, – сказала Рахиль. Перебежав по камушкам ручей, она легко устремилась вверх по тропе к обрыву. Снаряжение негромко позвякивало, словно бубенчик на шее горной козы.