Восход Левиафана
Шрифт:
– Но как нам именовать тебя, бог войны?
– спросил Ниску.
– Есть ли у тебя имя?
– Вы создали меня, - улыбнулось существо, чья мощь превосходила силу самой могучей армии ойкумены в тысячу раз.
– Будет справедливо, если вы дадите мне имя.
– Тогда все просто, - медленно проговорил Хаммурапи. Он недолго думал над ответом.
– Позволь назвать тебя Эрра. На языке древнего северного народа, из которого происходит мой род, это значит «разрушительный свет». Ибо таков ты - ослепителен в своем величии, и разрушителен в своей ипостаси.
– Эрра?
– бог войны будто пробовал слово на вкус. Неоднозначное выражение лица сменилось
– Эрра! Замечательное имя. Еще не было в ойкумене того, кто оказался достоин носить его. Посему я с благодарностью принимают это имя.
Он едва заметно склонил голову, глядя в глаза Хаммурапи, а затем сделал ему и Ниске знак подняться. Далее они беседовали как равные, так захотел бог войны. А потом тело Ишуку окончательно истекло кровью и Эрра был вынужден вернуться в бесплотную форму. С тех пор он всегда сопровождал войско Кадингирры - порой в своем истинном обличии, но чаще - вселяясь в смертельно раненных воинов и сея вокруг себя хаос и разрушение.
Легенды о воинах, что были сражены, но восстали, чтобы с утроенной яростью биться за своего царя, быстро облетели ойкумену. И скоро они достигли ушей Шамши-Адада, царя грозной Ашшурии. Шамши-Адад поспешил предложить союз Кадингирре и Хаммурапи, отлично понимая, что Ашшур является на данный момент крупнейшим государством ойкумены, согласился, не в силах противостоять соблазну заполучить столь прославленного союзника.
Так началось возвышение Кадингирры. Воины Хаммурапи покоряли царство за царством, один за другим пали Мари, Эшнунна, Сузиана, Элам, Ларса. Хаммурапи, памятуя о своей клятве, еще не раз возвращался в Малгиум, чтобы испепелить заново отстроенный город. Ашшур тоже оказался под властью Хаммурапи после внезапной (но случайно ли?) кончины Шамши-Адада.
Войско Хаммурапи, благословленное Эррой, не знало поражений. Бог войны давал царю мудрые стратегические советы, наполнял сердца его воинов отвагой и праведной яростью. Единственное, что смущало царя Кадингирры, это жестокость Эрры, - воплощаясь в телах смертных и ведя за собой лучших воинов, он не останавливался, пока не вырезал всех на своем пути. Он убивал людей даже тогда, когда те молили о пощаде. Он стирал с лица земли целые поселения, вместе со всеми жителями, истребляя даже скот и сжигая за собой все, что могло гореть. Воины, что шли за ним, преисполнялись неистовства и сами становились подобны богам - их удары были неотразимы, а скорость движений позволяла им ловить стрелы и камни, выпущенные из пращей.
Вся ойкумена вскоре узнала об Эрре, который нередко сталкивался с другими богами, чаще всего - в бою. Тишпака, бога войны, что покровительствовал Эшнунне, он сразил в своем истинном облике. На чистом безоблачном небе над двумя армиями блистали ослепительные молнии и грохотал такой гром, что, казалось, небо вот-вот расколется надвое. Но поединок двух незримых сущностей оказался довольно быстр и завершился кровавым дождем, обильно выпавшим по всему бассейну Диялы.
Участь Иншушинака, бога, который благоволил Сузиане, Эрра решил более наглядным образом. Они оба воплотились в смертных телах - Эрра, как обычно, занял тело павшего воина, но Иншушинак подчинил себе еще живой сосуд, испепелив дух, которому тот был дарован при рождении. Этот поступок привел Эрру в еще большую ярость - он жестоко играл с чужим богом, позволив тому несколько раз зацепить себя длинным изогнутым клинком, а затем внезапно прикончил его единственным ударом в шею. Ударом, которого
В следующее мгновение Эрра выкрикнул короткое слово, которого никто не понял, но каждый воин, слышавший его, ощутил, как ледяной холод пронзил позвоночник, а ноги предательски подогнулись. Бог войны подскочил к опадающему телу и с мерзким хрустом вскрыл его грудь голыми руками. Он достал трепещущее сердце, в котором силой его слова все еще была заключена суть бога Сузианы, и поглотил его в три смачных укуса.
В тот миг, когда воины Кадингирры, взорвались ревом восторга от увиденного, Хаммурапи понял, что не только восхищается Эррой. Он переглянулся с Ниску и понял, что они думают об одном. Точнее - чувствуют одно, страх перед жестоким чудовищем, которого они сами же создали.
Но Эрра был их самым верным союзником, он подарил Хаммурапи империю, о которой сын Син-мубаллита грезил с малых лет. А в свободное от войны временя он предавался всевозможным наслаждениям в обществе других высших сущностей шумера и аккада. Крутой нрав бога войны привлекал к нему внимание многих богинь и Эрра пользовался этим обстоятельством без всякого стеснения.
На перистых ложах небесных дворцов, созданных фантазиями, надеждами и верой смертных, Эрра распалял страсть богинь (как юных, так и тех, что были много старше него) и утопал вместе с ними в бездне наслаждения. О, в этом смысле боги едва ли отличаются от смертных! И также как многие смертные мужчины Эрра никак не мог остановиться...
Сначала была Мами, потом Мамиту, ее сменила Нинхурсаг, затем были Дингирмах, Ки, Ураш, Нинсина, Нунгаль... вскоре он и сам запутался в именах. К слову сказать, Эрра бывал не только в небесных, но и в подземных дворцах. В чертогах, что никогда не видели дневного света, и очень немногим богам посчастливилось созерцать их жестокое великолепие.
То были Чертоги Эрешкигаль, покровительницы Ир-каллы, «земли, из которой нет возврата». Так шумеры довольно пресловуто именовали посмертную реальность. Но Эрру это едва ли смущало, особенно когда он имел удовольствие созерцать стройную, исполненную внутренней силы фигуру Эрешкигаль в облегающих кожаных одеждах. Ее глубокие глаза цвета тени, что в лунную ночь пляшет у распаленного костра, покорили сердце бога войны, хотя многие (и он - в их числе) были уверены, что нет у него никакого сердца.
Тем не менее, он положил немало лет на то, чтобы подобраться к таинственной богине, с которой смели заговорить разве что Ану, Энлиль или Мардук. Как он и полагал, покров ледяной неприступности оказался напускным и служил лишь одной цели - отсечь лишние вопросы.
– Но едва ли таким образом ты избавишься от лишнего внимания, - философски заметил бог войны, потягивая небесное вино из высокого бокала. Он расположился на краю узкого ложа, устланного шкурами гепардов, волков и гиен. Ложе было удобным, но явно рассчитанным лишь на одну персону. Эрра уже придумал, как решить эту проблему...
– Боги что люди, - усмехнулась Эрешкигаль, проходя мимо Эрры. В ее пластичных движениях угадывалась двусмысленность, больше чем обычно.
– Им многое интересно. Но всегда чего-то не хватает, времени, сил, храбрости. Чаще храбрости.
– Поэтому я сейчас здесь, - с нескрываемой гордостью, изрядно подпитанной небесным вином, проговорил Эрра. Он беззастенчиво полулежал на мягких шкурах, опираясь на согнутые локти. Легкая туника эффектно подчеркивала рельефные изгибы его могучей фигуры.
– Потому что из всех правил есть исключения.