Восход Луны
Шрифт:
Триумфальное завершение сложной работы, путешествие, победа в схватке с врагом-человеком, ласковый вечер с красивой самкой… Нет, все не то, не подходящее. Все эти проникнутые счастьем ситуации - достигнуты усилиями самого Лайри. Мне же надо счастье, привнесенное извне.
Очередное движение крыла переносит меня к далеким, ранним воспоминаниям детства и здесь я надолго притихаю, блаженно ощущая по-домашнему уютное тепло, вдыхая запах хвои и мандаринов, вслушиваясь в шуршание бумаги и чуть уловимый перезвон стекла.
Приглушенный
Котик-котик, коток,
Котик, серенький лобок!
Приди к нам ночевать,
Нашу детку покачать.
Баю-ю, баю-ю, бай.
Баю-ю, баю-ю, бай.
Осторожно, стремясь сохранить всеохватывающее чувство безмятежного успокоения, выделяю воспоминание из череды других и переношусь в сон Лайри. Магией лунного света рассеяв кошмар, заменяю его ясным образом детства. А голос матери продолжает звучать, играя оттенками ласки:
Уж как я тебе, коту,
За работу заплачу:
Дам кусок пирога,
Да кувшин молока.
Баю-ю, баю-ю, бай.
Баю-ю, баю-ю, бай.
Лайри успокаивается, это понятно по изменившейся атмосфере сновидения, и я бережно покидаю его. Напоследок оглянувшись, слегка улыбаюсь. Похоже, теперь я знаю, почему мой любимый - наемный кот. Ему в детстве пели правильные песни.
***
[ Мортем ]
Кантерлотская центральная лечебница обычно пустовала: какие-либо серьезные несчастные случаи, требующие внимания врачей, происходили редко.
Никто не был готов к внезапному наплыву пациентов. Все палаты заполнены, в коридорах с трудом можно разминуться. Медпони сосредоточенно лавировали меж больных, обходя и переступая. Кого надо нести, тех несли телекинезом. Запахи пота и крови витали за каждым пони тошнотворным шлейфом, заставляя тонуть в осознании безысходности среди нескончаемого гама: стучали копыта, шелестели крылья, кто-то бормотал в тревожном бреду, кто-то орал от боли или требовал внимания. Пони, еще вчера чувствовавшие себя состоявшимися, знающими, талантливыми - сейчас были никчемными «никем».
Зачарованные Луной исцеляющие артефакты помогали далеко не всем. Кто-то ослабел от кровопотери, в чьем-то теле засело множество осколков стекла и нужен был хирург. Одни пони потерялись в урагане событий и не знали, куда податься. А другим возвращаться было уже некуда.
В комнате отдыха для врачей Мортем сидел на диване, уставившись невидящим взглядом в пространство. Его нервно подрагивающие копыта держали пузырек с какой-то жидкостью.
– Пониин… - Пробормотал врач.
– Страдоголов. Выпить, и голова перестанет страдать. И тело перестанет, и душа. Всего лишь выпить.
Вздохнув, Мортем запрокинул голову на спинку дивана и не
– Доктор Мортем, вы нужны в восточной комнате для горничных.
– А другие?
– Безразличным тоном спросил врач, все так же сидя мордой в потолок.
– Нужны именно вы.
Подойдя вплотную, пегас в золотой броне зубами выхватил склянку и упрятал ее под крыло. Вздрогнув, Мортем уронил голову.
– Жить не дают. Помереть тоже не дают. Что за жизнь?
– Вяло вопросил он, глядя на пустые копыта.
– Вас донести или… - Осведомился стражник.
– Пойду сам!
– Злобно окрысился единорог и магия его на мгновение яростно вспыхнула, а затем бессильно угасла.
– Веди давай.
Коридор, еще коридор. Прекрасно зная основные части Кантерлотского замка, Мортем просто плелся за гвардом, отрешенно отмечая, что «лечилками» не запасся, а его собственных моральных сил хватит разве что на заживление царапины. Или, скажем, вправление вывиха хвоста…
Стоящий у двери гвард молча кивнул прибывшим и пропустил их в комнату.
– Пони там одна, не ошибетесь.
– Указал сопровождающий Мортема пегас в сторону двухъярусных кроватей и отступил с порога.
Неприятное чувство овладело единорогом, не так давно посещавшим эту комнату горничных. Здесь уже не было его жены, да и пациентка, на первый взгляд, не особо нуждалась в услугах врача: свернувшаяся калачиком, она мирно сопела под одеялом, носом к стенке.
Все же, отринув сомнения, Мортем подошел к кровати и магией потянул край одеяла. Желтая грива с черными прядями кажется болезненно-знакомой. Но-о-о, мало ли в городе желтогривых поней?..
Полностью откинув одеяло, Мортем увидел кьютимарку спящей и сердце его екнуло - сплетенные розы! Крупная серебряная и две малые алые.
Поняшка спросонок захныкала и ощупью попыталась укрыться, но не найдя чем, нехотя перекатилась на спину.
– Х-х-хр-ркх!..
Возглас застрял в горле единорога и он чуть не рухнул на ровном месте.
– Х-нх… Харди, ты?..
– Мортем наконец совладал с собой.
– Ну, я, а что?
– Кобылка потерла глаза.
– Морти, ты же знаешь, что входить вот так в комна…
Но Мортем ее не дослушал. Испустив нечленораздельный радостный вопль, он стащил супругу с кровати и крепко обнял.
– Харди, моя Харди, родная моя, Розочка любимая, ты жива!
– Рыдал он, прижимая ошарашенную кобылку к груди и зарываясь мордой в пахнущую медом гриву.
– Э-эм, Морт, ты чего это?
– Харди даже не пыталась высвободиться и лишь напряженно сопела. Разумеется, она знала запах крови, но в таком одуряющем количестве, да еще вперемешку с конским потом и медикаментами.... Что-то было явно неладно. Пытаясь как-то восстановить равновесие и понять происходящее, пони поискала взглядом часы.