Восход Луны

Гепард Лайри

– Гри…бл… Селя! Ты чего?!

Луна, чудом удержав кофейник, вытаращилась на Тию, усаженную сыроежками, сияющими как лампочки от избытка магии. На шее, груди, боках. Особо ярко мерцали грибочки на кьюшках, словно напитанные солнцем.

– Нравится?
– Тия повертелась, будто показывая новое платье.

– Эм-м.
– Луна медленно отпила полчашки, возвращая душевное равновесие.
– Экстравагантно и ярко, возможно, войдет в моду. А смысл?

– А смысл я и сама не поняла.
– Пожав крыльями, белый аликорн расселась

на полу.
– Я собиралась съесть их как обычно, но заявился Штерн, чему-то ну очень обрадовался, нацепил все на меня и порекомендовал жить так до утра.

– Спать стоя будешь?

Луна намазала пару солников сгущенкой, склеила и подала сестре.

– Да можно и стоя, для разнообразия.
– Флегматично согласилась Тия, жуя.
– За время своего правления я привыкла спать на чем угодно и в каком угодно положении.

– А как себячувствие с… этим вот?
– Луна махнула крылом на сыроежки.

Тия снова пожала крыльями, глянув на один бок, затем на другой.

– Думаю, это Штерн мне утром объяснит, как я должна себя чувствовать. А так… никак. Сияют они, и все.

– Они ж укореняются и жизненные силы тянут. Главное, чтоб досуха не высосало. Правда, для тебя их должно быть сотни две, а не десяток.

– Посмотрим, чего наш колдопрофи удумал. А как ты, Лу?

– Да как… - Принцесса Ночи мотнула головой в сторону кофейника.
– Грустно, одиноко, переживаю кризис и размышляю, что лучше: выйти из себя, быть вне себя, прийти в себя или уйти в себя? А если серьезно - я вообще не понимаю, почему он так поступил. Мы обсудили причины ухода, я не стала спорить, но его доводы - для меня не выглядят весомыми.

– Прости, сестра, можно напомнить тебе кое-что?
– Пересев ближе к Луне, Селестия обняла ее.

– Что?

– Вспомни, когда ты еще активно вращалась в обществе, в тебя влюблены были очень многие. Но ты отказывала всем.

– Они ж все были смертными. А я уже пару раз впустила в свое сердце сильную искреннюю любовь, и не хотела мучиться разлукой. Видеть, как умирает близкое тебе существо, и знать, что ты не в силах помочь… это больно ранит.

Тяжело вздохнув, Луна отставила почти пустую чашку и невидящим взором уставилась в ночь за окном.

Внезапно что-то плотное заслонило аликорну неяркий свет. Преградой оказалось крыло Селестии. Осторожно повернув к себе голову Луны, Тия посмотрела в наполненные болью глаза.

– Лайри тоже смертный, Лу. Он дал тебе лучшее, что было в его силах. И я думаю, он не хочет ранить тебя своей смертью. Пусть и через сколько-то лет. Он предпочел расстаться сразу. И много лучше, что он ушел сам, по своей воле, а не по велению жестоких и неподвластных никому из нас обстоятельств.

– Примерно так он и сказал.

Глухо всхлипнув, темная пони уткнулась лбом в лоб светлой. Звездная грива Луны почти потухла.

– Возможно, у Лайри есть и иные мотивы, о которых он не стал тебе говорить.

–

Если у него и есть скрытые мотивы, пусть остаются скрытыми. Я не хочу знать о них. Как и допускать негативные мысли о любимом. Мы с ним как два Мира - сошлись, обогатились взаимно, навели порядок и гармонию, и разошлись, ибо мы все равно два разных мира.

Аликорны посидели еще, внимая дыханию друг друга.

– Спасибо, Селя.
– Мягко отстранившись, Луна улыбнулась.
– Проводить тебя в спальню?

– Я прогуляюсь. Давно не видела ночного Кантерлота. Заодно наведаюсь в свою личную оранжерею.

– И что же ты там выращиваешь?
– Бровь темного аликорна выгнулась изящной дугой.

– Орхидеи.

– Сестра, с каких пор ты так любишь цветы? Да еще и такие… неподобающие твоей царственной особе.

– Это долгая история.
– Едва заметная грустная улыбка тронула губы Селестии.

Луна на миг умолкла, уловив отголосок некой внутренней, глубоко сокрытой печали.

– Тия… ты расскажешь ее мне?

– Всенепременно, милая, - Белоснежный аликорн улыбнулась, более явственно и тепло.
– Но в другой раз. И как-нибудь мы с тобой вместе прогуляемся по нашему прекрасному саду. Он невероятно дивен при свете полной луны. Спокойной ночи, Лу.

– Доброй ночи, и хорошей прогулки.

Шагнув на руно-порт, Селестия исчезла.

Засыпающая Луна блаженно сопела под покрывалом. Кровать все еще хранила запах человека.

***

[ Сновидения ]

Солнце клонилось к закату. Его лучи скользили над знойной землей, окрашивая стелющийся туман в багровые и золотисто-оранжевые тона. Газели, пасущиеся на берегу реки, казались призрачными, как и лежащий поодаль темный аликорн.

Почуяв хищника, травоядные обернулись в его сторону, но сразу утратили интерес. Гепард неторопливо приближался к аликорну.

Пространство содрогнулось и будто бы прогнулось, исказилось от неожиданного всплеска магии. Возникший перед гепардом сгусток энергии взвихрился фиолетовым пламенем, стремительно разрастаясь и рассыпая снопы трескучих искр. Вздыбив облака пыли, в землю впечатались копыта монструозного жеребца, вырвав из нее гулкий, протяжный стон. С развевающейся серебристой гривой, переливающейся ледяными отблесками света и горящими огнем всежигающей ненависти глазами он выглядел чудовищным порождением Ада, неудержимым ангелом возмездия.

Хлопнув перепончатыми крыльями, конь могучей непоколебимой громадой навис над сжавшимся от ужаса гепардом, разверзнув пасть, усеянную плотными рядами жутких, смертоносно острых зубов. Клыки сверкнули в опасной близости от холки кота. Воздух словно бритвой рассекло шипение, раскаленное пожаром гнева и злобы:

– ТЫ - ЧУДОВИЩЕ! Как ты мог бросить Мать и опечалить Ее?!

Не смея дышать, пятнистый осторожно попятился. С этим противником он не совладает - конь переломил бы ему хребет одним ударом ноги.