Восход Луны
Шрифт:
– Я спросила что-то ну очень смешное?
– Нет, - сев на унитаз, принялся сушить гриву Луны полотенцем, - но именно от тебя этот вопрос звучит смешно. Откуда ты узнала о прокладках?
– От телевизора. Там же показывают и пасту, и щетку, и много еще интересных вещей.
– Это реклама. Не стоит верить всему, что там показывают.
– Ну почему ж? Мне нравится этот вкус и запах, - Луна провела языком по зубам, - приятные.
– Повернись.
– Похлопал ладонью по синему плечу. Опираясь передними ногами на край ванны, Луна
– Спокойно, Луна, - попросил я, заметив косой взгляд. Она молча отвернулась, позволив мне сушить хвост.
– А с крыльями поступим иначе, чем в первый раз. Подожди меня и уложи перья.
Из шкафа в спальне я взял два широких полотенца, попутно закрыл балкон и отнес на кухню несколько пузырьков с модельной краской. Вернувшись к Луне, застал ее на унитазе. Пришлось обождать снаружи, пока она свершит личные дела.
Разгладив и выровняв перья на крыльях, я сложил их и обернул полотенцами.
– Вот, пусть сохнут так. Пойдем налью тебе горячего.
– У меня в голове не укладывается, как я позволяю тебе такие вольности со мной?
– Проворчала Луна, отпивая нагретый сок. Ворчание ее было не злобным, а скорее, задумчивым и удивленным.
– Возможно, я знаю, почему ты позволяешь мне эти вольности.
– Почему же, всезнайка?
– Вопросила Луна с вызывающей улыбкой, надеясь подловить.
– Ты доверяешь мне, зная, что не воспользуюсь доверием во вред. Вот и вся причина.
– Верно. Но ведь, когда я только пришла сюда, я позволяла мыть и вытирать себя. Хоть доверять тебе у меня не было никаких причин.
– А у тебя был выбор?
– В большую неглубокую тарелку я налил молока и на него капнул краску разных цветов.
– Наверное, был: отказаться от купания, потребовать еду и объяснения всему происходящему.
– А после, оставшись пыльной, грязной, вонючей и блохастой, забиться спать в каком-нибудь углу.
– И это тоже, - кивнула Луна, - но я была морально истощена и, не буду таить, очень нуждалась в любви и заботе. По-настоящему серьезно я могла отреагировать лишь на угрозу жизни. На что-либо иное сил моих не было.
– Я мог бы сказать, что угадал твои желания, но это будет ложью. На самом деле, я все продумал заранее. И подготовился.
– Каким образом?
– Благодаря Селестии, я примерно представлял, как ты выглядишь, и твое состояние после всего случившегося с тобой. Купание помогло тебе расслабиться, ощутить тепло, уют и безопасность. Это очень важно для первой встречи. Хоть немного, но ты доверилась мне и стала более сговорчивой.
– А если бы не стала?
– Ну, - пожал плечами, - хорошая оплеуха, пара грубых слов, и ты была бы послушная. А я в твоих глазах ничем не отличался бы от первого рабовладельца. Такой выход мне не нравился. Грубая сила - действенное решение. Но губит отношения.
– Да…
– Потому я применил уговоры и ласки. Отчасти помог и твой неожиданный нервный срыв, когда ты плакала, а я поддерживал тебя.
Луна грустно рассматривала остатки сока в стакане.
– Если б ты отказалась от купания, я не стал бы принуждать. Но поднял этот вопрос на следующий день. Иначе легко представить, во что превратилась бы квартира с немытой пони.
– В понюшню, - выдала Луна, допив сок.
– Ты верно поступил, уговорив меня искупаться. Я очень хорошо спала после этого. И благодарна тебе за предусмотрительность. А что это ты готовишь с молоком?
– Возьми.
– Я подал Луне пустую чайную ложку.
– Зач-м-пх?
– Ложка оказалась у Луны во рту.
– Держи. А теперь посмотри сюда.
– Придвинул тарелку ближе к Луне.
– Видишь, на молоке много капелек краски. Прикоснись концом ложки к молоку между каплями.
Заинтересованная Луна сопела, касаясь ложкой молока и наблюдая, как пятнышки краски перемещаются, расползаются, вытягиваются замысловатыми линиями, сплетаясь меж собой причудливыми узорами. Я сидел рядом, глядя на это художество. Через некоторое время изукрашенная яркими рисунками смесь перестала реагировать на касания, и пони вынула ложку изо рта, зажав ее в передних копытах.
– Красиво. Как это вышло?
– Склонившись над тарелкой, понюхала картину.
– Цельное молоко - полотно, краски - рисунок, а кисть - ложка, на конце ручки которой - немного мыла. Когда ты дотрагиваешься, мыло вступает в химическую реакцию с молоком, и оно двигается, увлекая с собой краску. Без краски этого движения не было бы видно.
Перевернув ложку, Луна обнюхала ее ручку.
– Очень хорошо у тебя получилось удивить меня, легко и наглядно. Мне понравилось. Можешь показать еще подобные вещи?
– Могу.
Наполнив бутылку из-под пива холодной водой, вылил молоко в раковину, сполоснул тарелку и перелил в нее воду из бутылки, а пустую емкость положил в морозилку. Принес зеркальце, монетку, пару иголок и фонарик.
– Смотри.
– Погрузив зеркало в воду, направил луч фонаря.
Луна восхищенно ахнула, увидев на стене радугу.
– Не могу поверить, - прошептала, тронув копытом стену, - ты столь легко и безмагично создаешь то, что в Эквестрии делают пегасы.
Повернув фонарь, переместил радугу на грудь Луны.
– Теперь у меня есть радужная сила!
– Засмеялась аликорн, приняв героический вид.
Убрав из воды зеркало, кинул монету.
– А достаточно ли у тебя силы, чтоб вытащить сокровище, не прикасаясь к воде?
Луна взглянула на меня, словно раздумывая, насколько серьезен мой вызов, затем уставилась в тарелку и глубоко вздохнула. Раз, другой… Монету окутала неяркая синенькая дымка, кружок металла медленно встал на ребро и покатился по дну.
Поставил на стол холодную бутылку из морозилки.