Восход погибшего мира

Флемм

Толстяк благосклонно улыбаясь покровительственно похлопал того по щеке.

Они прошли через вырубленный коридор в скале, в нём веяло прохладой и видны стражники не отпускающие луков, провожая путников до входа в город. В спину Ройга особо ретивый служака ткнул наконечником копья под смешок товарищей. Животных стража сама вела следом за гостями.

Ускорив шаг, догнал Агасфера.

— Приглашаю вас к себе.

Агасфер учтиво отклонил просьбу — Мы спешим, хотелось бы продолжить ….

Сансара встал у него на пути — Я поручился за вас, отблагодарите меня своим присутствием

и рассказами о путешествиях, я так люблю послушать увлекательные истории, — говорил всё это, а глаза косились на Лидию. — И вашей дочери необходим отдых, юной деве долгое нахождение в пустыни вредит, надо заботиться о коже.

Агасфер сдержано произнёс — Мы принимаем ваге приглашение.

— Чудно, следуйте за мной, — и зашагал впереди, рядом с ним суетился раб махая широким веером.

Ройг хмыкнул — А ведь можно было….

Агасфер прервал его взмахом руки — Не стоит, даже тебе не справиться со всем городом.

— Но он наверняка ….

— Знаю, — вновь прервал Агасфер, — ход мыслей таких червей прочитать нетрудно. Ему ещё предстоит пожалеть о них. А пока, идём за ним.

Эль Рид начал распахнул для прибывших свои объятия.

Глава 10

Вечер плавно спускался на Эль Рид, город на чьих стенах отпечатались тысячелетия, готовился принять прохладную ночь. Звёзды яркими крохотными точками разбавляли чёрный бархат небосвода, сияние Луны серебряными дорожками скользило по прудам и каналам Эль Рида, город расчерчен ими вдоль и поперёк. Каналы выполняли две функции, позволяли быстро перемещаться, минуя заполненные народом узкие улочки и доставляли воду.

За городом царила степь, с прибытием лета превращалась в пустыню, но в Эль Риде картина разительно менялась. Город утопал в зелени, в роскошных садах, террасы благоухали многочисленными ароматами цветов. И ведь не скажешь, глядя на неприступные скалы обрамляющие Эль Рид, что внутри находится такое великолепие.

Дома горожан отличались друг от друга в зависимости от статуса его хозяина. Чем богаче и знатней, тем выше стоял дом. Владельцы стремились подчеркнуть свою значимость для города, колоны перед входом, статуи, изящные ворота или дорожки вымощенные из мрамора и гранита. Влияние и значимость в Эль Риде определялось количеством средств в кармане. И хоть в Эль Риде подобно другим городам Мидии имелась аристократия, древние рода ведущие отсчёт чуть ли не с сотворения мира, Эль Рид отличался от остальных тем, что давал возможность вознестись к вершинам благодаря деловой хватке. Торговец в этом городе имел все шансы стать не менее уважаемым членом общества, что и потомок знатного рода. Ну а беднякам положено ютится на окраинах, вкалывая за гроши.

Дом Сансары мог произвести впечатление на кого угодно, но не равнодушного Ройга, хмурого Агасфера, молчаливую Лидию. Мафусаил единственный кто в самом деле переживал, смогут ли они выкрутиться из сложившейся ситуации.

Двухэтажный мраморный дом с множеством колон при входе, дорога усеяна розовыми камешками, с садом над которым неустанно трудились лучшие садовники, с важностью визирей бродили павлины, видимо в этом отражалась внутренняя

сущность владельца роскошного поместья. Бассейны в саду, деревья, чьи ветви сгибались под тяжестью растущих на них фруктов, Сансара стремился подчеркнуть, в его доме можно позабыть о том, что город окружают сухие степи, а за ними безжизненная пустыня.

Когда гость попадал внутрь, его ожидал слуга с влажным полотенцем, ступал по коврам с чудными узорами, в воздухе висели запахи благовоний, а в зале встречали длинные столы со всевозможными яствами и винами. В общем–то, обычное дело для таких богачей, пустить пыль в глаза.

* * *

Мафусаил с удовольствием фыркая, опрокинул на голову медный таз с прохладной водой, смывая мыльную пену. Сансара милостиво позволил путешественникам воспользоваться купелями, рабы разогрели печи под ними, давая возможность гостям окунуться в тёплую воду.

— Хорошо, — здоровяк похлопал себя по бокам, а затем залез в бассейн, зачерпнув воду ладонями, ополоснул лицо, протирая глаза.

Ройг расположился напротив него. Мафусаил старался рассмотреть его получше, пытаясь сделать это незаметно. Ройг усмехнулся.

— Не стоит пялиться на меня в таком месте.

Мафусаил фыркнул — Не воображай, мне нравятся сисястые бабёнки.

Ройг улыбнулся. В купель вошёл подросток в белой одежде держа в руках деревянный поднос. На нём предметы для цирюльника.

— Хорошо, — Мафусаил явно обрадовался этому, провёл по голове, ёжик из жёстких волос заметно приподнялся. — Тебе тоже стоит привести себя в порядок друг мой, — и похлопал по своим щекам.

Ройг провёл ладонью по щетине — Разве женщинам не нравятся бородатые мужчины? Это подчёркивает в них силу.

Мафусаил запрокинул голову так, что она легла на ребро купели, мальчишка подошёл к нему, взяв помазок и глиняную чашку, зачерпнув воды, взбил пену.

— Может в ваших краях женщины и привыкли жить с волосатым зверьём, тут предпочтения отдают мужчинам с чистыми открытыми лицами.

— И напомаженными маслом, — Ройг припомнил как выглядел Сансара.

— Им это нравится, — упрямо повторил чернокожий амбал.

Мальчишка уже намылил голову и ловко орудовал блестящей бритвой. Видно, Мафусаил совершенно не переживает за себя, а вот Ройг пристально наблюдал за тем, какой бабочкой порхает опасная вещицы в руках подростка, да ещё в такой близи от горла.

— Можно подумать, ты большой знаток женщин, — Ройг решил, не даст мальчишке брить себя.

— Друг мой, настоящего мужчину в общении женщин украшает скромность, а не заявление побед над ними, — Мафусаил повернулся к рабу лицом и тот уже ловко приводил его щёки в порядок.

— Значит, ты больше общаешься с лошадьми, — сделал вывод Ройг.

Мафусаил фыркнул, подражая ржанию.

Мальчишка закончив процедуру, не проронив ни слова, взяв поднос, подошёл к Ройгу. А тот просто забрав поднос из его рук, молча кивнул в сторону выхода. Раб замешкался, растеряно глядя на Мафусаила, и поняв, не стоит перечить, вышел из купели.

Ройг аккуратно поставил поднос на воду — Не тонет.

— Удивительно, прямо магия, — в нотках Мафусаила проскользнуло ехидство.