Восход
Шрифт:
Трубка отозвалась короткими гудками.
– Я же люблю тебя, – растерянно пробормотал Сергей, подчиняясь требовательным рукам техника, впихивающего его в кабину.
– Позже расскажешь, – согласился тот, натаскивая на майора шлем.
Секунды растворились в топоте сапог. Убедившись, что техник отдалился от самолета, Сергей включил питание.
– К запуску готов!
– Запуск разрешаю, – в наушниках гермошлема.
«Люба, когда все закончится, я тебе патлы выдерну…»
Заученным движением включил левый двигатель.
«А потом так отымею, чтобы роток на полгода вперед не разевала…»
Заработал двигатель справа.
«Вот же ж Люба, а?..»
Взлет и громкий говор руководителя полетов прошли как в полусне. Даже осталось вне сознания то приятно-щемящее чувство, когда колеса отрываются от земли, а турбины, послушные движению пилота, взревывают громче. Первые секунды полета – самый смак, когда еще неизвестно, поднимется ли птаха ввысь или зароется носом в смертоносный бетон полосы. Жаль, что не заметил. Только сказал, не задумываясь, как сотни раз до этого:
– Взлет произвел…
– Принял тебя, Девятый, – голос штурмана ОБУ [7] . Шутливо, почти шепотом: – Сообразим на двоих?
Город зажигал огни, вглядываясь подслеповатыми окнами в крылья взлетающих истребителей. По четыре машины, они уходили все глубже в небесный океан, расправленными плавниками-крыльями зачерпывая воздушные потоки. От заката, видимая только на приличной высоте, медленно двигалась темная дуга, полупрозрачная по краю – горизонт укутывался в ночь.
7
ОБУ – офицер боевого управления.
Какая же Люба… Да и он тоже молодец! Надо было вот так поддаться? Рыкнуть в сердцах, что любит, а потом нахамить… Лучше и не придумаешь. Впрочем, раз она хочет, пусть себе разводится. Сергею от этого только лучше. Времени сколько свободного появится! Вот только Алешка…
Небо обняло своего сына. Так нежно и беззаботно, что он на какое-то время забыл о собственном ребенке и о ссоре с женой.
В небе больше нет никого. Есть только одно живое сердце, стучащее в такт размеренной работе двигателей. А еще есть мозг, который должен работать в десятки раз быстрее обычного смертного – только лучший может вести железную птицу. И есть душа. Ширина ее от горизонта до горизонта, единая с небом, сливается в вихре воздушных потоков и поет от счастья быть в шаге от Создателя. Пилот – не обычный человек с мизерными бредовыми проблемами, прижатыми к земле. Он почти бог, крылатое существо, в чьих руках трепещет могучая крылатая машина.
Шум реактивных двигателей, монотонный писк приборов. Пощелкивание радиопомех в наушниках, спокойные переговоры уверенных в себе мужчин в эфире. Все так знакомо и легко. Научился, получил практику, налетал положенное количество часов. И то, что было невероятно сложным для обычного человека, для тебя становится простым и дружественным. Рука немного влево – тут пилотажно-навигационные приборы, окошки показателей скорости и высоты, радиовысотометр, ниже – РУДы [8] и рации; вправо – прицел, циферблаты для контроля за двигателями, навигационный комплекс… Всё свое. Незатейливое, простое и без норова – само просится в руку. Намного легче управлять сверхсложным самолетом,
8
РУД – рычаг управления двигателем.
И рядом летят боевые братья. Готовы поддержать в любой момент, готовы прикрыть, чтобы враг не сел на хвост. Такие не изменят, не хмыкнут в последний момент и не уйдут, говоря, что им все надоело. Военным быть проще, чем женатым.
Сергей поочередно жал на педали тормоза, чтобы могущественная птица не унесла его за затянутый ночью горизонт. Смотрел на убывающие солнечные лучи и улыбался.
Тут бесконечность, взлет над жизнью мирской, спокойствие и отсутствие проблем. Небо! Любовь к этому небу тянет такая, что всякая женщина позавидует. Может, потому и ревнует Люба? Чувствует, ехидна, что муж не только ей принадлежит, но и пастбищам туч далеко внизу между звездным куполом и землей, и чистому пространству вокруг, и далекому голосу офицера боевого управления, и звену, и самолету, и…
«Эх, Люба-Люба, знала бы ты, как я тебя хочу придушить. Но люблю тебя до самого-самого… Даст Бог, все пройдет успешно, неизвестное формирование окажется облаком метеоров, и я вернусь домой. Мы с тобой помиримся, Люба. Обязательно помиримся! Но небо, красотищу эту невероятную, я никогда не брошу. Придется тебе смириться, что у меня есть ты и есть вот оно – небо!»
Эфир был до отказа набит комментариями и краткими отчетами. Большинство самолетов – старенькие МиГ-29 остались на высоте в семнадцать с чем-то километров. Понимая, что взобраться выше им не позволяет конструкция самолетов, очень стремились узнать, что происходит выше. СУ-27 и СУ-35, или в просторечье – двадцать седьмые и тридцать пятые «сушки», добрались до отметки в двадцать две тысячи. Здесь и повисли, ожидая развития событий.
– Дальнее обнаружение молчит. Слышишь меня, Шестой?
– Вас слышу. В пределах видимости ничего подозрительного не наблюдаю…
– Ведущий третьего звена, приподнимитесь еще на пятьсот метров. Цель обнаружена?
– Никак нет, Голова. На мониторах помеха, видимость отличная, но ничего. Вижу только звезды. Закат приближается…
– Четырнадцатая, давайте еще один круг. Внимание, не влетайте на ночную сторону. Повторяю: не влетайте на ночную сторону!
– Куда же мне двигаться? Солнце заходит!
Солнце поглаживало гладкие бока самолетов, резвилось на крыльях и стеклах кабин. Словно и не ночь на подходе, а самый настоящий день – так бывает только на большой высоте. Но гигантское нефтяное пятно, заливавшее весь запад, неуклонно двигалось вперед.
– Выхожу из сектора. Голова, повторяю: выхожу из сектора. Прошу разрешения уйти в тень.
– Пятый, разрешаю, – напряженный голос диспетчера. – Но будьте осторожны. Докладывайте каждые тридцать секунд.
– Вас понял, Голова. Иду к тени по касательной…
Все взгляды обратились на экраны мониторов. Что случится с самолетом, накрытым ночным одеялом?
Вот он влетел в темноту, качнув крылом. Повис, выжидая.
– Вижу, Голова! Цель замечена! – спокойный голос испытателя. – Регистрирую большое скопление…
Он умолк внезапно, словно у него отказала рация. С радаров, вопреки испугу других пилотов, самолет не исчез. Но как будто лишился души. Полетел, углубляясь в полотно темноты. Прямо. Медленно снижаясь, вскоре он скрылся в облаках.