Восходитель

Бурлаков Ю. Б.

Вот она, его первая рекордная стена, чуть припудренный снегом полуторакилометровый отвес с тремя параллельными косыми линиями-террасами. Верхний пояс скал кажется непроходимым, но чернобелая пестрота говорит о наличии каких-то складок, полок, расщелин. Ночь перед штурмом прошла беспокойно. Сказывалась предстартовая лихорадка: так же как легкоатлет перед забегом, боксер перед боем, альпинист томится в ожидании восхождения. Скорее бы за дело. Поднялись в шесть. Стали одеваться. Сосредоточенно, быстро. И это простое копошение натягивание теплого белья, шерстяных носков, штормовых костюмов было уже началом действия.

Миша ощущал почти физический восторг

в эти минуты приготовления. Он ловил на себе взгляды ребят когда шнуровал ботинки, когда стягивал на груди абалаковский пояс, когда поправлял на лопатках плечевую шлейку и понимал: им хотелось знать, как чувствует себя капитан. Что ж, он чувствует себя хорошо, он спокоен, уверен. Пусть и они будут уверенны и спокойны. Он видит, как ребята стараются разгрузить его рюкзак, берут на себя весь общественный скарб палатку, продукты, бензин, примус. Понимают, что капитану придется идти впереди.

Мощно заговорил ледопад над ледниковой трещиной.

В зелено-черный зев ее скатывались надломившиеся сьераки. Снежный мост помог перебраться через это первое препятствие. Началось лазание. Крутая наклонная полка, далее внутренний угол с гладкими стенами (Миша шел на распорах), потом тупик пробка: большой камень заткнул внутренний угол. Пошла в ход лесенка. Лидер повесил ее на забитый крюк и перелез через пробку.

Солнце, едва лизнув стену, спряталось за гребень. Вновь стало холодно. Вот и снежное плечо, на котором намечен первый бивуак. Но еще только час дня. Группа решает двигаться дальше.

Миша всматривается вверх, в следующий пояс скал. Пожалуй, логичнее пройти по большому внутреннему углу, у начала которого торчит длинный сигарообразный камень. Он вновь уходит вперед...

...Только под вечер выбрались на узкую наклонную террасу со впаянными в лед камнями. Два часа затрачены на выравнивание площадки: только удобный ночлег мог восстановить силы.

С утра вновь за работу: по крутому гребню подошли к рыжей башне. Обошли ее по льду справа.

Далее вновь крутые заглаженные скалы, потом некое подобие контрфорса, сочетание плит и коротких стенок. Пошла в ход живая лестница: став на плечи Занилова, Миша забил очередной крюк. Контрфорс прервался коротким ледовым склоном с торчащими валунами. Место обычное, ничего тревожного. К первому скальному островку выбрались довольно быстро. Ведущий с рубкой ступеней подошел ко второму забил крюк, прищелкнул к нему веревку, потом пошел по косой вправо-вверх, работая в открытой стойке. Метров через десять забил ледовый крюк и снова по косой, но теперь уже влево-вверх, прорубился к впаянному в лед большому камню. Едва Миша встал на него, как камень выскользнул из гнезда; лидер ухватился за край ледовой лоханки, но камень захватил веревку и сдернул альпиниста. Миша крикнул: «Срываюсь!» Его перевернуло через голову, и он полетел вниз, машинально держась за веревку. Ударился боком о лед, потом его стегануло по скалам второго острова, и он... повис Мурзаев страховал надежно.

Все целы? первое, что спросил Миша.

Потом они кричали всполошившимся наблюдателям, что все в порядке, ничего особенного не произошло. Все обошлось удачно. Выскользнувшая из-под лидера глыба падала прямо на стоящую на первом скальном острове тройку. Увернуться от нее было почти невозможно. Но глыба ударилась о второй скальный остров, раскололась на два «чемодана», которые есть бог, отскочили в разные стороны, не задев восходителей. Миша падал маятником, удары были скользящие, несильные, ушибы оказались незначительными. Вот только руки: вся кожа на суставах

содрана.

В момент этой, как сейчас говорят, экстремальной ситуации вниз улетели Мишины шапочка и ложка. Без шапочки обойтись можно, но вот без ложки остаться в такой компании... Пальцы в крови, а он еще шутит. Воистину юмор первый спаситель альпинистов. Мише перевязали раны, предложили сменить в лидировании, но он не дался: ему хотелось перебороть в душе дурные ощущения и обрести былую уверенность. Не дать возобладать страху!

«Самые страшные места я прошел с побитыми руками. Дойдя до первой маленькой площадки, мы остановились на бивуак. Юра по-собачьи стал зализывать мои раны».

Тяжелая, бессонная ночь была у капитана. Но и следующий день он шел впереди, забивал скальные и ледовые крючья, рубил во льду ступени. Их пришлось в тот день вырубить более двухсот.

В третью ночь прибавилась еще одна неприятность: Начала портиться погода. Матерчатый торец палатки освещался отблесками далеких вспышек. Все ближе небесное громыханье. По перкалевым скатам противно забарабанила снежная крупа. К трем часам ночи началась настоящая свистопляска: ветер нещадно рвал жиденькую палатку, молнии, то белые, то красные, вспыхивали совсем рядом. Хотелось закутаться с головой лишь бы не видеть этих вспышек. Однако они проникали сквозь мешок и штормовку, слепили глаза.

К утру гроза угомонилась, но ветер был еще сильный. Вершинную башню не узнать: все забито и запорошено снегом; павлиньими хвостами топорщились заструги...

Капитан полез по скалам вершинной башни. Медленно уползала вверх веревка: метр, другой, третий. Но вот она надолго остановилась. Миша безуспешно пытался одолеть выступающий камень. Побитые, стертые пальцы на маленьких зацепах уже не держали.

Выбирай назад, - глухо произнес он. Посовещались.

– Если ты не пройдешь, сказал Миша Мурзаеву, дела наши плохи.

– Раз ты не смог, я тем более не смогу.

– Попробуй.

Юра снял рюкзак и полез к выступающему камню.

Место было трудное: движение шло по косой, стоило отпустить одну руку, и тело начинало выворачиваться. Мурзаеву удалось на мгновенье закрепиться и перебросить руку на хорошую зацепку. Потом он маятником перенес тело и прошел злополучное место. Молодец!

Теперь веревка уходила вверх за Мурзаевым.

Я на балкончике, крикнул он сверху. Пройден еще кусочек. Потом Мурзаев, загоняя руку по самое плечо, преодолел расщелину и выбралсл на узкую полочку. Но дальше двигаться уже не мог: выдохся. Капитан понимал всю критичность момента. Продукты почти кончились. Люди мокрые, уставшие. Надвигалась темень. Места для палатки не было. Метель не прекращалась. Через час-другой ударит ночной мороз и тогда все. Спасатели не успеют оказать помощь. Но нет! Надо действовать, всегда надо действовать!

Я пойду вверх, сказал Миша, кончится веревка, надвяжите. вторую. Пройду столько, сколько смогу.

Капитан скрылея в пурге. Он сгребал с зацепок снег, искал щели, бил крючья, поминутно крича вниз: «Выдай!»

До него донеслось: «Надвязали вторую веревку».

Я, кажется, подхожу к финишу, крикнул он вниз. Чутье его не подвело: метров через десять он выбрался на вершину.

...Все ковры лагеря были вынесены на площадку: «Металлург» встречал свою четверку. Минут десять взлетали в небо похудевшие альпинисты. Рекордное восхождение принесло им золотые медали чемпионов страны в классе технически сложных восхождений. С этой второй золотой медали о славном потомке рода Хергиани заговорили по-настоящему.