Восхождение богов
Шрифт:
— Восхождение?..
Девушка проигнорировала вопрос, отпуская его и открывая дверь.
— Пойдём, — сказала она, заметив, что он в нерешительности замер посреди комнаты. — Или ты предпочитаешь уединение в этом склепе?..
* * *
Он сам не понял, когда увидел рядом с собой Селесту в самом игривом и легкомысленном наряде, который настоящая белокрылая в жизни бы никогда не надела. Эта же вела себя как обычная вертихвостка, довольная оказанной ей чести. Они шли из зала в зал и всюду люди встречали их как ни в чём не бывало, будто не пропадала венценосная пара на долгие месяцы
— Ты сбиваешь их с толку. Веди себя естественно, — медоточиво прошептала Туула, наклоняясь к нему. — Ктуул позаботился о твоём королевстве пока ты был недоступен.
Страшная догадка пронзила короля, и он иным взглядом окинул бальный зал, куда его привела девушка. Среди ни о чём не догадывающихся аристократов, прятались они. В обличии его друзей. Их внимание резало кожу и сушило глаза. Будто отовсюду доносился шёпот поверх говорка придворных. Они склоняли головы, но держались настороженно. Высокомерно. Как если бы он был питомцем на привязи.
«Кто же ты? Один из них или один из нас? Каков ты на вкус? Течёт ли по твоим жилам вечность или ты с рождения завёрнут в саван смерти? Отдай нам свою душу. Свои помыслы. Чувства. Сотри суетность смертных. Примкни к нам. Или умри».
От шёпота засвербело в зобу и Никлос раскашлялся. Туула протянула ему бокал красного, сумрачно оглянув остальных. Повинуясь ей, они ушли в тень, растворившись в безмятежной толпе.
— Теперь ты знаешь. Ктуул милосерден. Он не стал рушить твоё царство, — с намёком проговорила девушка, поглаживая его руку.
Треснуло стекло, и король тупо уставился на маленькую царапину на сгибе мизинца. Даже не больно, но тёмная кровь выступила наружу и Туула непринуждённо слизала её, сладко облизнувшись.
— Идём. Наш отец желает видеть тебя.
Путешествие по дворцу теней продолжилось. Везде король натыкался на следы пребывания вечных. Повсюду слышал о своём мудром правлении. Не теряя достоинства, принимал похвалы, коли Туула позволяла ему перекинуться парой слов с министрами, послами иных государств или учёными мужами. Дворец избавился от солёного аромата войны, встряхнулся, расправив крылья, готовясь принять очередных невест грядущего Равновесия.
Король с горечью принимал изменения в родном доме. Никто не заметил подмены. Никто не догадался, кто управляет королевством вместо него. Наоборот, казалось, что людям нравится их новый король. И это вносило сумятицу в его сердце.
Только один человек встал на его пути не как верноподданный, а как человек, чующий обман. Он был тёмен как внешне, так и внутри. Глубокие синяки, заретушированные пудрой, не скрывали мучительного напряжения. Вытянутые пальцы дрожали, а губы побелели, утратив здоровый цвет. Он дёргал шеей, клонясь перед ним, сжимая привычную чёрную папочку. Богарт знал правду. И больше не мог её скрывать.
— Благодарю за службу, мой верный Богги, — хрипло сказал Ник, принимая из рук канцлера прошение об отставке. — Здоровье, подорванное непредвиденной гибелью Милан, необходимо восстановить. Даю своё дозволение и щедрую пенсию. Но если когда-нибудь положение измениться, буду рад снова видеть тебя на посту.
На ходу подписав документ и даже умудрившись поставить чёрную кляксу нориуса,
Туула дёрнула королевский рукав, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Их ждали в другом месте. Пожелав бывшему канцлеру здоровья и благополучия, король последовал за вечной к выходу из дворца. Экскурсия окончена.
* * *
Ник ожидал чего угодно, но не этого.
Карета доставила их в тюрьму Лакраш, а там Туула отвела его в камеру пыток, где к потолку привязали женщин с мешками на головах. Находясь за решёткой, рядом с пузатым стражником, равнодушно мазнувшим взглядом по королю, Ник собирался войти, но Туула придержала его, чтобы он успел углядеть в той, чьё лицо осталось открытым, Кандиру Мойер, а рядом с ней Ктуула, водящим пальцем по голому плечу монахини. И там, где он касался её, оставался чёрный, тлеющий след.
— Ты должен вытянуть, куда они спрятали вещи Клэрии. Ктуул узнал, кто обокрал сокровищницу, — с мягкой жалостью заговорила Туула, приказав стражнику оставить их. — Монахини предали тебя, Никлос. Им пора за это заплатить. Справишься — и станешь одним из нас.
Её голос спустился до чужеродности, окрасившись металлическими тонами, от которых неприятно захолодело в животе. Сквозь нежные черты Селесты проступили истинные очертания Туулы. Как бы Ник не вглядывался в неё, бередя растревоженное сердце, он признавал, что Селесты здесь нет. И не желал ей сейчас оказаться рядом с ним.
Отворилась скрипучая дверца, на пороге показался нетерпеливый Ктуул, почуявший своего ученика. Истинное обличие ошеломило Никлоса. Он впервые увидел вечного и не смог не отметить, что Ктуул был прекрасен. Старый бог смотрел на короля с такой отеческой заботой, что тот дрогнул, отводя глаза.
— Я рассчитываю на тебя, ученик, — с теплотой в голосе заявил он, шире отворяя дверь и посторонившись, чтобы они могли выйти.
Оказавшись в смрадной комнате, у короля закружилась голова и пересохли губы. Стоявший поодаль палач будто зная, чего пожелает Его Величество, подоспел со стаканом чистейшей водицы. Повинуясь жесту Ктуула, он покинул камеру, когда король напился.
Выгаданная минута совсем не внесла ясность в сумбурные мысли короля. Наоборот, видя, как похожи Ктуул и Туула, видя, насколько иначе они ведут себя не на людях, ему совсем по-человечески стало страшно, настолько они отличались от него самого.
Обернувшись к обессилевшей женщине, он встал перед ней, чуть опуская цепи, чтобы оказаться лицом к лицу и задал один-единственный вопрос:
— Почему?
А она, приходя в себя и замечая короля, плюнула в его волосы и расхохоталась. Исхудав и утратив здоровый вид, женщина будто горела изнутри ярким пламенем веры. Ничто не могло сломить её волю — ни пытки, ни уговоры, ни сумятица, вызванная видениями вечных. Она следовала за своей верой и собиралась умереть за неё.