Восхождение богов
Шрифт:
* * *
Внутри натоплено как в бане, темно, хоть глаза выколи, и пахнет хвоей. В середине прямо под дыркой в небо открытая печка, утопленная в полу и сверху обложенная чёрными камешками, на которые Анка брызжет водой. Вверх поднимается густой недовольный пар и запах усиливается. Кроме неё и лежащей на топчане Амалии, в шатре никого не было.
В небольшом предбаннике я оставила верхнюю одежду и внутрь зашла, укутавшись в полотенце, тотчас покрывшись гусиной кожей — меня немного знобило с вечерней свежести. А драконица, казалось, совсем не чувствует жара, всё подбрасывает дровишки, создавая пекло. Она обтирает мокрой
В темноте, от света углей и пары масленых ламп, Амалия казалась крошечной и такой тёмненькой, болезненной: с густыми синяками под глазами и страдальческим изломом бровей. Она тихонько постанывала во сне, прижимая руку к голой груди. И будто почуяв меня, приоткрыла глаза, щурясь:
— Мы выжили, Сэл. Правда? Добрались. Теперь всё будет хорошо, — слова выскользнули изо рта и провалились куда-то, а девушка вернулась в тягучий сон болезни, где много жара, ломоты в костях и тугой головной боли. Дотронувшись до её руки, поразилась, насколько она влажная и холодная.
— Поддай жару, Анка. Мальку не хватает огня, — замечаю, опускаясь на свободную скамью и упирая руки в подбородок. — Пойдёшь на вечерний пир?
— Не в мою же честь, так что присутствовать необязательно, — скучающе отвечает Анка, подбрасывая поленья в топку, и раскупоривая пару склянок с жидкостью, от которой сильно разило древесным ароматом. — Пропущу.
— Я бы тоже не пошла, — пробормотала в ответ, наблюдая за её быстрыми движениями. — Я рада, что ты цела и на свободе.
Она брызнула зелье на камни: раздалось громкое, возмущённое шипение, и запах очень быстро разошёлся по шатру, будоража приятной свежестью, проясняющей спутанное сознание. Амалия легче задышала. Теперь Анка опустилась рядом с нами на вотканный ковёр, скрещивая ноги и выпрямляя спину. Её волосы забраны под полотенцем, она разминает шею, и я замечаю тонких золотистых змеек, гуляющих под кожей.
— Это больно? Странно? Желанно? — я пытаюсь подобрать слова, но ничего путного на ум не приходит. Как и нет понимания, во что превратилась бывшая подруга по Равновесию.
Анка проводит рукой по плечу, огоньки вспыхивают ярче, отражаясь в темноте глаз красным пламенем. Показалось, что рядом со мной сидит не миниатюрная девушка, а огромный краснокожий дракон, огнём поглощающий пространство. Всего лишь миг и пламя с рёвом бросится на деревню, сжирая тьму на своём пути, оставляя только мелкий невесомый пепел.
— Естественно. Как и должно быть, — но голос говорил о печали. А глаза сказали больше, чем слова.
Став элементалем, Анка потеряла человеческую часть себя. И будучи не в силах от неё отказаться, она застряла на перекрестье миров, ежедневно мучаясь, пытаясь их соединить.
— Неужели любовь стоит того, чтобы так страдать?..
И сама себе отвечаю — стоит. Да, любовь стоит того. Если она настоящая.
Показалось, что прошла всего минута, но в помещении стало холоднее. Подняв голову, не вижу Анку — она ушла, а вместе с ней и иссушающий жар. Дотронувшись до лба Мали, убедилась, что он прохладный, дыхание ровное, запах гнили испарился вместе с паром, оставив лёгкость и сонливость. Девушка ещё долго будет спать.
Выбравшись
— Не знала, что вы любитель шахмат, — заметила, присаживаясь рядом.
Он мельком глянул, и вернулся обратно к своему занятию. От света горящего фонаря почти ничего не было видно, поэтому колдун подсвечивал руки магией. В отличии от корабельного колдуна, она хорошо его слушалась.
— Всего лишь игра. Мале нравилось.
— Жар ушёл, — замечаю мягко, покрывая его руки и вытягивая почти готовую фигурку. — Она поправится.
Он выдохнул и будто уменьшился. Словно горе так набухло в его венах, превращая в тёмный, озлобленный шар, что, утратив причину, он сдулся, высыхая до глубокой усталости, от которой теперь и подняться с места — непросто. Морщины сильнее залегли возле губ и на переносице, вычерчивая новую карту тревог.
— Кто бы сказал, что ребёнок станет моей слабостью. Я думал, инквизиция всё забрала, но, когда увидел её такой маленькой, крошечной, когда она потянулась ко мне магией, я сразу почувствовал родство. Понял, что она — моё продолжение. И полюбил всем сердцем. Я так боялся, что она навредит себе, всегда держал в ежовых рукавицах, помня, что со мной сделали люди за мои способности. Мою неосторожность. Но Амалия — она свет. Который чуть не погас, когда вы начали дразнить вечного.
В его голосе зазвучали стальные ноты, он напрягся, окинув меня тяжёлым взглядом.
— Так вы всё помните?
— Только то, что он разрешил помнить, — Томар тяжело поднялся, проигнорировав моё стремление помочь.
В очередной раз, я увидела, как мало сил осталось в этом теле. Он иссыхал на глазах, но на все расспросы отмахивался, как от незначительных. Будто смерть — это пустяк и ему не грозит.
— Скажу тебе правду, Селеста Каргат. Я не верю в эту миссию. Не верю, что сгинувший тысячелетия назад изгнанник даст ключ к спасению мира от вечных. Но я обязан тебе своим спасением, поэтому буду помогать по мере сил. Однако, как только станет ясно, что этого недостаточно, я заберу дочь и мы исчезнем раз и навсегда. И будем держаться как можно дальше от всего, что грядёт.
— А вы знаете, к чему всё идёт?
Вдалеке показался Артан, он махнул рукой, зовя на радостные голоса, доносящимся с центральной площади деревни, куда вытащили столы и соорудили лавки, где уже была разложена еда и разлиты напитки. Там веселились, общались, говоря на смеси из языков и жестов. Что-то вдохновенно вещал Седов, ему вторил Деян, а над ними громогласно смеялся вождь деревни.
Там было уютно. Там жила надежда. А здесь постыло. Здесь ничего не было.
— Ктуул злопамятен, Селеста. Он будет мстить.
* * *
На рассвете танцевал серый снег. Он бесшумно выписывал пируэты, крупными хлопьями разлетаясь по небу, ложась пушистым ковром на голую землю. Тихо. Как же тихо. Позади доносится довольное посапывание. Муж ещё долго будет спать после местного самогона и настоящего мяса. Как и прочие путешественники, впервые за долгие месяцы, досыта наевшиеся и напившиеся, смывая горечь от потери друзей и товарищей. Спокойный сон. Вкусная еда.
Всё было сделано так, чтобы ничто не помешало пройти испытание.