Восхождение мага призывателя. Том 3
Шрифт:
Лола же, стоявшая поодаль, вдруг подняла голову. В ее глазах плескалась смесь горя и недоумения.
— А помнишь, как она спасала меня несколько раз? — голос ее дрожал, как натянутая струна. — Неужели все это было лишь… прикрытием? Чтобы потом убить меня, и никто бы не заподозрил ее с Юлей?
— Именно так, — я кивнул. — Умный ход — создать репутацию защитницы, чтобы в решающий момент никто не усомнился в твоих мотивах. И если бы не наше расследование, ты бы не дожила до середины учебного года. А все подозрения пали бы на кого угодно, только не на них.
И мы простились с Леной в тягостном
Пили молча, и каждый глоток обжигал горло жидким огнем. Я смотрел в стакан, и память предательски воскрешала Лену — ее заразительный смех, способный развеселить самую мрачную компанию. Наши страстные ночи с ней, когда она прижималась ко мне всем телом, шепча нежности на ухо голосом, от которого кружилась голова. Как восхищенно она смотрела на меня, когда я сражался с монстрами. А ее вспыльчивый, но такой живой характер — она могла вспыхнуть из-за пустяка, а через минуту уже смеяться над собственной горячностью, тряся копной рыжих волос.
Теперь же все это казалось искусной игрой и самое страшное — я так и не понял, где кончалась маска и начиналась настоящая Лена.
Я гордился ее неукротимым упорством в учебе, ее блестящими успехами в самых сложных дисциплинах. Среди нашего курса она сияла как звезда первой величины. А ее шутки… Мне будет не хватать ее едких замечаний о преподавателях, ее беспощадных, но метких характеристик одногруппников.
Но быть может, я совершил роковую ошибку, не заговорив с ней перед… перед тем, как лишил жизни. Не выяснил истинных мотивов, не дал ей права на последнее слово. И все равно — предательство в нашем кругу карается только смертью. А после откровенного разговора занести чакрам было бы невыносимо.
В общем атмосфера в баре давила свинцовой тяжестью. Даша судорожно всхлипывала, комкая промокшую салфетку дрожащими пальцами. Саша застыла у окна и ее взгляд терялся в сумерках. Лола же машинально вращала рюмку, словно пыталась разглядеть в жидкости ответы на немые вопросы.
— Поехали в отель — уже поздно, — произнес я наконец, когда последние капли покинули бутылку. Голос прозвучал хрипло, чужеродно. — Снимем номер на четверых.
И мы вышли в объятия ночи, да поймали такси до ближайшего приличного отеля. А эта ночь… Она растягивалась, словно пытка. Я лежал у себя кровати, сверля взглядом потолок, когда за дверью послышались осторожные шаги. Дверь моей комнаты приоткрылась и в проеме материализовался силуэт Лолы.
— Спишь? — прошептала она, скользнув в комнату тенью.
— Нет, — хрипло отозвался я.
Она опустилась на край кровати, и я ощутил живительное тепло ее ладони на своем плече.
— Кость, — тихо произнесла Лола, и в ее словах звучала непоколебимая уверенность. — Это была защита — защита нас всех. Нас предали и продали, и если бы ты не сделал этого, пришлось бы мне.
Я повернулся к ней и в полумраке различил понимание в ее глазах — глубокое, безграничное.
—
Лола осторожно легла рядом, и снова добавила.
— Позволь мне сделать тебе хорошо и прийти в себя. Мне это сейчас и самой не помешает — нам всем очень тяжело.
Она стянула с себя одежду, обнажив свою грудь и ее голова скользнула ниже моего пояса. Я же закрыв глаза расслабился, пока она работала снизу. А затем просто обнял ее, чувствуя, как напряжение отступило, словно отливающая волна. И впервые за эти бесконечные часы я ощутил нечто помимо леденящей пустоты. Так в обнимку мы лежали в тишине, и постепенно погрузились в сон.
Но вскоре утром, лучи, пробиваясь сквозь занавески, ворвались в комнату. Лола уже хлопотала у окна, укладывая в хранилище последние вещи. Движения ее были четкими, решительными.
— Пора, Костя, — сказала она, поправляя непослушную прядь волос. — Не хочу опаздывать в первый день.
Я потянулся и поднялся с кровати. После вчерашней ночи на душе стало легче — присутствие Лолы действительно вернуло меня к жизни.
И через час мы уже сидели в такси, направляясь к Академии Мертвых. За окном проплывали знакомые пейзажи — деревья в золотом убранстве наступающей осени, поля, укрытые серебристой росой. Нас снова ждала учеба…
— Интересно, что же изменилось в Академии за лето? — размышляла Лола вслух, всматриваясь вперед.
— Скоро узнаем, — отозвался я, наблюдая, как вдали проступают знакомые башни Академии, подобно призракам.
А когда мы прибыли, двор уже кипел жизнью. Студенты сталкивались в радостных объятиях, кто-то проклинал тяжесть сундуков, волоча их по брусчатке. Атмосфера пульсировала праздничным волнением, приправленным легкой суетой начала учебного года.
Поднявшись же в нашу комнату, я с растущим ужасом наблюдал, как Лола принялась извлекать из пространственного кольца предметы, которые грозили снова превратить и без того тесное помещение в склад диковинок.
— Лола, — остановил я ее, когда она водрузила на стол нечто украшенное перьями, — объясни мне назначение этой… штуковины?
— Это пудреница! — воскликнула она с энтузиазмом алхимика, открывшего новый элемент. — Видишь? Зеркальце здесь, отделение для пудры — там.
Я повертел в руках эту странную вещицу.
— И зачем мертвой пудра? — недоумевал я. — Ты же не актриса бродячего театра.
А Лола рассмеялась и извлекла очередную коробочку с блестящими безделушками.
— А это что за сокровища? — поинтересовался я, указывая на непонятные предметы.
— Заколки для волос! — она подняла одну из них — крошечную бабочку, усыпанную стразами, которые переливались, как осколки звезд. — Разве не восхитительно?
Я покачал головой, осознавая масштаб катастрофы. За лето Лола явно попала под чары торговцев. Из кольца продолжали материализоваться флаконы с духами, коробочки с румянами, загадочные кремы, лосьоны и прочие артефакты женской магии, назначение которых оставалось для меня тайной за семью печатями.
— Лола, — произнес я с серьезностью судьи, выносящего приговор, — что это за арсенал? И главное — какова его цель?