Восхождение Примарха 4
Шрифт:
— Да так, — ответил я, не особо разделяя его энтузиазм. — Из канализации ко мне сам пришёл.
— Ну да, ну да, — пробубнил себе под нос Фёдор. — А кошки мои в подворотне ко мне привязались. Ладно, не хочешь, не говори.
— Да я серьёзно, — заверил я друга. — Хочешь, сам у него спроси.
— К сожалению, его слышать можешь только ты, — ответил на это Кропоткин. — Кстати, он хорошо говорит?
— Да, — кивнул я и тут же улыбнулся, вспомнив некоторые фразочки своего нового подручного. — Но как мальчишка лет
— О, это отличный возраст, — кивнул друг. — Вы ещё сможете сойтись так, как две взрослых особи не смогут никогда. Отлично. А что это у него за конструкция из проводов и каких-то трубок?
«Штопор, ты слышишь моего друга? — решил уточнить я. — А то он тебя — нет, оказывается. И да, можешь уменьшаться до разумных размеров».
«Да, слышу, — ответил фамильяр и стал потихоньку опускаться из-под потолка, правда, значительно медленнее, чем рос. — Это у меня на тот случай, если вдруг дама. Я же должен быть всегда во всеоружии, а то вдруг не понравлюсь».
Чем дальше он говорил, тем более замирающим голосом произносил слова. Я передал их Кропоткину, уже начав подозревать какую-то очередную подставу.
— М-да, — едва сдерживая смешок, проговорил друг. — Но сексуально озабоченного фамильяра я ещё никогда не видел. Хлебнёшь ты с этим пареньком, ох, хлебнёшь. Кстати, а как его зовут?
И только осознав слова про озабоченность, я мысленно хлопнул себя по лбу. А затем сразу же подумал, что даже знай я об этом обстоятельстве, своего решения не изменил бы.
— Штопор, — ответил я.
— А реальное имя? — уставился на меня Кропоткин. — Он же не может быть сам по себе.
— Оно настолько непроизносимое, — ответил я, — что я даже не стал заморачиваться, чтобы его запомнить. Сейчас.
«Штопор, повтори, пожалуйста, своё настоящее имя», — попросил я фамильяра.
Ему пришлось повторить его несколько раз прежде, чем я его смог озвучить Фёдору.
— Штуренкнарзофонивапер аксипур шестнадцатый, — проговорил я, чувствуя, как начинает болеть язык.
— И ты его назвал просто Штопор? — на этот раз мой друг совсем не прикидывался, он на самом деле был обескуражен.
— Ну да, — ответил я, не совсем понимая, в чём дело. — А что такое?
— Это один из самых элитных родов фамильяров, — тихо проговорил он. — Если приводить аналогию, то попробуй прилюдно назови нашего императора Ярик-бухарик или Ярик-комарик, и твои шансы дожить до вечера будут стремиться к нулю.
— Вот даже как, — теперь пришёл мой черёд удивляться. — Но Штопор вроде бы ничего не имеет против такого имени, поэтому я ещё жив.
Тем временем фамильяр вернулся ко мне и забрался на руку.
— Одно могу сказать тебе точно, — наклоняясь ко мне, сказал Кропоткин. — Сегодня тебе снова удалось меня поразить. Причём, не единожды. Я обязательно подниму записи прадеда и помогу тебе всем, чем смогу.
— А я что буду
— Цветочек аленький, — произнёс тот, затем хохотнул и добавил: — А, говоря серьёзно, если в твоей канализации залежи фамильяров, то я совсем не отказался бы от одного.
«Штопор, там, где ты жил, больше таких не было?» — решил уточнить я.
«Нет, только я! Других таких я вообще не видел давным-давно, — сказал он. — И не знаю, как к ним прийти».
— К сожалению, — я развёл руками, — говорит, что он единственный.
— Может, это и к лучшему, — загадочно проговорил Кропоткин.
Мы ещё сидели какое-то время, болтали и пили самый вкусный во всей Москве чай, но к теме фамильяров больше не возвращались.
Глава 3
Где-то глубоко под горами.
Стивен не любил, когда его отрывали от работы с данными. Тем более в такое время, когда до окончания вычислений оставалось совсем немного. Тем более для того, чтобы он поучаствовал в очередном совещании.
Но так как он имел один из пяти решающих голосов, приходилось мириться и каждый раз идти на очередное собрание, где снова переливали из пустого в порожнее.
Стивену выделили собственный кабинет, когда он приехал работать сюда, в лабораторию. После нескольких провалов подряд стало совершенно ясно, что необходимо не просто курировать процесс, но постоянно находиться в нём. Редких встреч с представителем научного крыла было совершенно недостаточно.
Впрочем, всё это должно было продлиться весьма недолго. Артефакт уже был готов. Эфирные отъёмники энергии под видом телепортов уже внедряются. Ещё чуть-чуть, и вся эта система, где главными почему-то стали маги-стихийники, рухнет.
Да, конечно, этот мир ждут потрясения и революции, но это как повышенная температура для больного. Организм борется с заразой. А в данном случае зараза — те, кто в буквальном смысле запретил эфирников. А вместе с ними и прогресс.
Пятьсот лет понадобилось для того, чтобы восстановиться, создать тайную организацию, как следует подготовить все аспекты грядущей операции и спланировать ближайшее будущее до мельчайших подробностей.
Досадной неудачей на этом фоне выглядела ситуация с Российской империей. Страна, которая должна была предоставить основной плацдарм для возвращения магов эфира ни с того ни с сего вдруг оказалась недоступна. И всё это благодаря лишь горстке магов.
Один из них Никита Державин подозревался во владении эфиром. И при том, что он происходил от бастардов рода Сан-Донато, это вполне могло быть. Однако никто не смел вставать на пути возврата магов эфира к власти над этим миром, поэтому Державин был приговорён к уничтожению.