Восхождение самозваного принца
Шрифт:
Констанция вновь испустила отчаянный вопль, не позволяя служанке сдвинуться с места. Придворная дама уже судорожно хватала ртом воздух, но ее хватка оставалась железной. Джилсепони никак не удавалось разжать пальцы Констанции, намертво вцепившиеся в платье дрожащей от страха служанки.
Дух Эйдриана следил за происходящим с отстраненным любопытством, словно за сценой, разыгрываемой лицедеями. Даже если бы служанке удалось побежать за самоцветами, он без труда нашел бы средство помешать ей выполнить приказ Джилсепони.
Нет,
Теперь ее ждет обвинение в убийстве и несмываемый позор.
Дух Эйдриана покинул гостиную и некоторое время кружил над замком, разыскивая герцога Каласа.
Достаточно было одного слова, и герцог стремглав ринулся в западное крыло замка.
— Ваше величество! Страшное несчастье с госпожой Констанцией Пемблбери! — выпалил запыхавшийся паж, вбегая в тронный зал. — Она при смерти или уже мертва! Она сказала, что ее отравила… сама королева!
Король Дануб попытался что-то сказать, но горло перехватило. Вскочив со стула, он выбежал в коридор. Ноги не слушались его, а сознание захлестывал водоворот бессвязных мыслей.
Дануб спешил к западной гостиной, видя, что страшная новость уже разнеслась по замку и успела всполошить всех его обитателей. По залам и коридорам растерянно метались мужчины и женщины, придворная знать и слуги. И все в один голос кричали, что королева — убийца.
Поймав тяжелый взгляд короля, люди замолкали. Такие слова уже не могли считаться просто сплетней или даже злобной клеветой; они были чреваты обвинением в государственной измене.
Однако в душе Дануба царило то же смятение, что и в замке. Что же могло произойти? Ответа на этот вопрос у короля не было. Единственное, что он знал наверняка и в чем был непоколебимо уверен, — его жена не была и не могла быть убийцей!
Или все же могла?
В сознании Дануба мелькнула чудовищная картина: Джилсепони, незаметно подлив в чашку яду, подает чай Констанции. Видение противоречило всему, чему он верил, подобное совершенно не укладывалось в голове. Но это и не предназначалось для разума, образ действовал намного глубже, на подсознание.
Эйдриан не стал повторно вызывать в мозгу Дануба эту картину. С влюбленного глупца вполне хватит и одного раза.
Герцог Калас столкнулся с Джилсепони в дверях западной гостиной.
— Что произошло? — рявкнул он, загораживая проход. — Что вы натворили?
— Не говорите глупостей, Калас, — холодно ответила королева. — И дайте мне пройти! Констанция при смерти, но причина этого мне не известна.
— Это вы ее отравили! — крикнул какой-то придворный, успевший появиться здесь раньше Каласа. — Мы слышали, что сказала несчастная госпожа Пемблбери!
— Она сама не знала, что говорит! — крикнула ему в ответ Джилсепони, после чего повернулась к Каласу. — Мне нужен камень души,
Джилсепони попыталась пройти мимо него, но герцог крепко схватил ее за руку. Однако королева взглянула на него так, что Калас не решился ей помешать.
— Пойдете вместе с ней, — велел Калас придворному, а сам протиснулся в дверь гостиной и подбежал к лежащей на полу женщине.
— Убийца! — мертвеющими губами продолжала шептать Констанция. — Королева меня убила…
— Успокойся, — велел ей Калас.
Он опустился на колени и осторожно приподнял голову своей давней и дорогой подруги.
— Успокойся, — тихим голосом повторил герцог. — Сейчас тебе помогут. Джилсепони побежала за камнем…
— Нет! — отчаянно завопила умирающая, у которой достало сил приподняться и крепко ухватить Каласа за руку. — Нет. Вслед за телом она разрушит и уничтожит мою душу. Нет! Нет… Обещай мне!
В это время в гостиную вбежал король Дануб.
— Она говорит, что ваша жена убила ее, — сказал Калас.
— Яд… в чае, — слабеющим голосом шептала Констанция. — Я отравлена…
Собрав последние силы, она снова крепко вцепилась в Каласа.
— Спаси Мервика и Торренса, — пробормотала женщина умоляющим голосом. — Эта ведьма убьет и их!
— Что за чудовищная бессмыслица! — простонал король Дануб.
Эйдриан знал, что Джилсепони вскоре вернется с камнем души и сможет остановить действие яда и исцелить Констанцию. Времени у него оставалось мало. Он вновь обратился к умирающей женщине. В ее угасающем сознании появилась очередная картина: тело королевы, раскачивающееся на виселице. Потом Констанция увидела, как ее Мервик восходит на престол и становится королем Хонсе-Бира.
Умирать было спокойно и сладостно.
По телу придворной дамы пробежала последняя судорога. Через мгновение она была мертва.
Джилсепони вбежала в западную гостиную, сжимая в руке мешочек с самоцветами. И остановилась как вкопанная, увидев, что Калас бережно опустил голову Констанции на пол и закрыл ей глаза.
Оцепеневшая и неспособная разобраться в случившемся, Джилсепони бессильно поднесла руку к губам. Она чувствовала на себе негодующие и обвиняющие взгляды собравшихся людей.
— Я ни в чем не виновата, — сказала она мужу, когда Дануб встал и вопросительно взглянул на нее.
— Конечно, любовь моя, — хотел произнести король, но слова застряли у него в горле.
Эйдриан вовремя внушил ему мысль, что его жена действительно могла отравить Констанцию.
Нерешительность Дануба поразила Джилсепони столь же больно, как если бы король при всех ударил ее.
— Обыщите ее! — приказал герцог Калас, махнув двум стражникам, стоявшим поблизости.
— Не смейте! — закричала Джилсепони.