Восхождение самозваного принца
Шрифт:
— Внешне это выглядит именно так, — произнес Калас.
— У вас есть основания сомневаться в подобном утверждении?
Герцог помолчал, затем взглянул на Де'Уннеро и встряхнул головой.
— Все свидетельствует против нее. Констанция перед кончиной уверенно указала на Джилсепони как на виновницу своей смерти, — согласился он. — Но скажите, друг мой, почему вы как-то странно возбуждены этим неожиданным происшествием?
Де'Уннеро усмехнулся.
— Я искренне сожалею о кончине вашей близкой подруги. Позвольте мне выразить
Калас остался неподвижен.
— Но могу ли я печалиться, узнав, что Джилсепони в своем нечестивом и опасном восхождении к вершинам власти наконец-то допустила роковую ошибку? — продолжал Де'Уннеро. — Разумеется нет! Я давно знаю правду об этой ведьме. Жаль только, что у меня не было возможности предотвратить сегодняшнюю трагедию.
— Вас она должна тревожить совсем по другому поводу. Под угрозой оказываются замыслы вашего подопечного, — произнес Калас.
Де'Уннеро покачал головой.
— Не совсем так, — возразил он.
— Если Джилсепони будут судить…
— Так судите ее! — воскликнул бывший монах. — Прошу вас, судите немедленно. И потом отправляйте эту ведьму на виселицу или на костер. Иной участи она не заслуживает!
— Неужели вы столь ослеплены своей ненавистью к королеве? — удивился Калас, подаваясь вперед. — Если Джилсепони будут судить и повесят — а так, скорее всего, и будет, — тогда король ни за что не признает за вашим разлюбезным Эйдрианом права на престолонаследие.
— И быть посему, если такова плата за избавление от этой ведьмы, — не колеблясь ответил Де'Уннеро. — Я по-прежнему считаю, что Эйдриан смог бы надлежащим образом управлять Хонсе-Биром, но благо государства заботит меня несравненно сильнее, чем его личные амбиции. Государство не погибнет; король Дануб перенесет этот удар. Он найдет опору в лице герцога Каласа и многих других, кто поддерживал его задолго до появления Джилсепони и даже еще раньше — до того как демон-дракон нарушил благословенную жизнь королевства и принес столько зла и государству, и церкви Абеля.
— А что будет с Маркало Де'Уннеро?
— Я верю, что герцог Кал ас поможет мне восстановить мое былое положение в ордене и поможет вернуть церковь на прежние, подобающие ей стези.
— Вы верите, что король станет вмешиваться в дела церкви? — удивился герцог. — Или что в них стану вмешиваться я?
— Неужели король согласится оставить Палмарис под властью епископа? — вызывающе спросил бывший монах, и этот вопрос заставил Каласа выпрямиться.
Де'Уннеро знал, что его удар достиг цели.
— Не тяните с судебным разбирательством, судом и казнью, — посоветовал он герцогу. — Избавьте мир раз и навсегда от твари, которая зовется Джилсепони и которая куда страшнее розовой чумы! Не сомневайтесь, юный Эйдриан найдет свою дорогу, как и Маркало Де'Уннеро. В конце концов, мы с вами оба желаем лишь того, что будет способствовать благу
Калас окинул Де'Уннеро пристальным взглядом, однако не дал никаких обещаний поступить так, как предлагал ему бывший монах.
Но тому и не требовались обещания. Семя, которое он только что уронил в почву, даже не нуждалось в поливке. Де'Уннеро прекрасно понимал: герцог Калас сделает все, что в его власти, только бы окончательно уничтожить королеву Джилсепони.
Бывший монах сейчас не представлял, как Эйдриан собирался воспользоваться смертью Констанции, чтобы ускорить достижение своей главной цели. Но он начинал все больше доверять своему подопечному.
И потом, разве не Эйдриан сегодня, по сути, уничтожил женщину, которая свыше десяти лет преследовала Де'Уннеро?
И с какой легкостью он это сделал!
Джилсепони проснулась затемно и долго сидела на постели, продолжая раздумывать над ужасающими событиями минувшего дня. Внезапно дверь настежь распахнулась и в ее покои вошли король Дануб с герцогом Каласом, причем герцог шагнул прямо к ней, словно намеревался задушить на месте.
— Убийца, — низким ровным голосом произнес он, хотя ему стоило немалых усилий сдерживать кипевший внутри гнев.
— Довольно, герцог Калас, — сказал Дануб.
Он положил руку герцогу на плечо и велел ему отойти.
— Я ни в чем не виновна, — повторила Джилсепони.
Калас яростно помахал перед ее лицом полотняным мешочком.
— Это нашли в ваших покоях. Хосантский корень, — прошипел он. — Бехренская трава, которой полно в хранилище снадобий Сент-Хонса, куда вы имели беспрепятственный доступ!
— Я ничего не знаю ни об этой траве, ни о пузырьке, — возразила Джилсепони. — Но я уверена, что когда помогала Констанции встать, она сумела засунуть мне этот пузырек за пояс платья.
Калас прыгнул к ней, собираясь ударить. Король Дануб перехватил его руку. Джилсепони мгновенно вскочила с постели, готовая, если понадобится, постоять за себя.
— С какой стати мне было убивать ее? — недоуменно спросила она, черпая силу в нехитрой логике этого утверждения.
— А с какой стати вы пригласили ее на чаепитие? — парировал ее вопрос герцог Калас. — Почему это королеве Джилсепони вдруг захотелось побыть в обществе Констанции Пемблбери?
— Она попросила об аудиенции, и я согласилась на ее предложение встретиться за чаем! — с жаром возразила женщина… и вдруг умолкла, взглянув на мужа.
Дануб вздрогнул и отвернулся, словно у него имелись доказательства ее вины.
Джилсепони неожиданно вспомнила о фрейлине, которую Констанция посылала к ней позавчера.
— Что вам рассказала фрейлина? — спросила она.
Ни один из мужчин не удостоил ее ответом.
— Я требую встречи с ней, — настаивала Джилсепони. — Эту фрейлину зовут Мэйм Тоннбрюк. Приведите ее ко мне, и я добьюсь от нее правды.