Восхождение в бездну
Шрифт:
– Иду, отец, вот только есть одна просьба, можно? – Лилит взяла отца за руку и остановилась.
– Всё что угодно, дочь моя.
– Узнай, что с ним.
– Я первым делом запрошу у генерала лично полный и подробный отчёт по молодому паладину, – Император поклонился и тут же улыбнулся. – Я полностью уверен, что на днях придёт известие от эрелима, и душа твоя успокоится.
– Отец, я очень жду… – она скромно улыбнулась и пошла вперёд отца, но у дверей вновь остановилась. – Спасибо, батюшка, за силы, что подарил ты мне сейчас, я бесконечно благодарна…
– Как мало я тебе дарю и уделяю время, ты даришь мне в разы больше, – Император
– Я буду ждать тебя, батюшка, внизу, у входа в Летний сад.
– Ступай, родная, я вас нагоню, – махнул он вслед и подошёл к писарю. – Отправь запрос Небиросу: пусть сразу предоставит мне полный отчёт, что с сыном Фер Элохима и где он, – его взгляд строгий и беспощадный, писарь слегка просел и, поклонившись, побежал исполнять.
Действие 14
Ненависть
Лето. Застава Тир-Харот. Гостевая. День.
– Как такое могло произойти? – в полной пустоте звучит голос Люциана и тут же теряется, не оставляя за собой эха. – Почему? Неужели всё так и закончится – в пыльном песке забытой всеми заставы Тир-Харот? – отчаяние подбирается к сознанию и пугает Люциана, собственные слова звучат как угроза. – Отец, отец мой, как же ты мне нужен сейчас со всей своею мудростью. Почему ты так прав, почему всему виной моя горячая заносчивость? – он хлестнул себя по липу и заорал, что есть сил. – Отец, прости меня! – но ничего: голос тут же стих и вновь потерялся в пустоте. – Всё, чего я хотел, – это быть полезным, быть нужным людям, просто жить на благо, исполнить, быть может, тем своё предназначение. Как жаль, что моё существование оборвала эта пыльная Арена и моя самонадеянность. О, Лилит, на одре я думаю о тебе, о том, что так и не смог поцеловать тебя, я не забуду никогда твой запах, клянусь тебе, любить тебя я буду вечно, и пусть будет проклят тот, кто не дал быть нам вместе. Кому понадобилось губить меня, губить судьбу мою и главное – зачем? Ведь не могло меня так солнце спалить… вино… вино… – промолвил он себе, будто нашёл искомое своей погибели. – Достопочтенный Ваал, в тебе скрывается за нищенской личиной простоты демон вероломства и обмана. Ты отравил меня, прикинувшись простачком со своим днём рождения. Ты сдохнешь, демон, от руки моей, я обещаю, я клянусь! – даже в этой пустоте вскипел паладин такой лютой ненавистью, что вспыхнул жаром во тьме. – Только дай мне шанс, один лишь шанс, и ты поверь, его я не упущу… – его слова вдруг обратились эхом, и он открыл глаза на самом деле. – Я жив? – спросил он сам себя, но наружу вышло лишь мычание.
– Вы вернулись? – в ушах, как за стеной, послышался женский голос. – Хвала Хранителю, – то ли голос приближается, то ли слух заново настраивается у Люциана в голове. Он открыл глаза и тут же зажмурился от слепящего света. Он как ни в чём не бывало лежит в своих покоях. Окно настежь открыто, и уличный воздух колышет занавеску. К нему подбежала сиделка преклонного возраста с убранными под медицинский колпак волосами и склонилась над его лицом.
– Где я? – хотел спросить Люциан, но из пересохшего рта вновь вышло только мычание.
– Воды? Сейчас принесу, – она суетливо взяла кувшин с тумбы рядом, налила воды в пиалу и, приподняв голову Люциану, поднесла её к его сухим губам. Вода, как нектар, постепенно проникает в горло и наполняет его жизнью. Он наслаждается каждым
– Где я? – оторвавшись от пиалы, опять спросил Люциан, и в этот раз вышло лучше.
– Милорд, вы не узнали собственные покои? – по-доброму усмехнулась сиделка.
– Да как же их узнать, я был здесь два раза, да и то под винным соком, – Люциан так бодро начал, что захотел приподняться, но руки тут же содрогнулись и упали без сил обратно на постель.
– Ох, милорд, рано вам вставать… – она поправила подушку под его головой. – Вам покой нужен, силы восстанавливать.
– Так что же произошло, сестра? – силы есть только на то, чтобы говорить, да и то не особо внятно. – Почему я здесь?
– Я, право, не всё знаю… – она обернулась, волнуясь, и чуть снизила голос. – Вас в агонии сюда доставили с Арены. Мне настрого приказано быть с вами и, если что, докладывать всё сразу господину Табрису.
– Табрису? А где он сейчас? – Люциан прошептал ей еле слышно, но та услышала.
– Он у себя, может, что-то передать ему?
– Скажите, как и мне, что я вернулся, – Люциан от усталости закрыл глаза и отключился, а когда открыл вновь, то в углу покоев на вязаном из сухостоя ротанга кресле уже сидит Табрис.
Эрелим умиротворённо читает какую-то тряпичную книгу. На его лице то и дело пробегает ухмылка. Красный плащ он накинул на ноги, щит с мечом поставил под левую руку вплотную к стене, а коринфский шлем лежит на подоконнике распахнутого окна.
– Табрис, – просипел Люциан.
– О, молодой наследник, слава Хранителю – Вы вернулись, – эрелим тут же закрыл книгу и встал с кресла.
– Я благодарен за Ваше чрезмерное внимание к моей персоне. Уверен, благодаря Вам я вернулся.
– Очень рад помочь наследнику, но, думаю, хвала Хранителю Вашему, – Табрис усмехнулся и подошёл к кровати. Он положил книгу на тумбу возле изголовья, сделав акцент на том, что её стоит прочесть.
– Не очень понимаю, о каком Хранителе идёт речь? – силясь собраться с мыслями, спросил Люциан, ведь эта фраза более чем двоякая.
– О Вашем, Люциан, только о Вашем… – усмехнулся Табрис и хлопнул его по плечу.
– Давно я здесь валяюсь?
– Три дня в агонии Вы здесь валяетесь, как изволите сказать, – эрелим резко изменился в лице и отвернулся, пытаясь скрыть появившуюся нервозность.
– Табрис, на чьей вы стороне?
– Не вижу смысла в таком вопросе, сторона у нас всех одна – сторона трона Империи в лице Императора Вириона, – ответил он пренебрежительно, будто оскорблён.
– Табрис, я не хотел обидеть или зацепить, просто меня отравили, и я знаю кто, – еле слышно промолвил Люциан, и Табрис склонил голову с тяжёлым вздохом. – Прислужник генерала, такой худой и жалкий тип. Генерал зовёт его достопочтенный Ваал, но он далеко не достопочтенный…
– На чём основано столь серьёзное обвинение?
– Основано на том, что я лежу здесь, – Люциан повысил голос. – Вам что, недостаточно моего слова?
– Мне Вашего слова более чем достаточно, но при всём уважении недостаточно доводов, на чём основано обвинение.
– Вином меня он отравил, подал яду и прикрыл праздником, заставил выпить, а ещё жара – он всё предусмотрел.
– Зачем ему это? – Табрис с подозрением огляделся. – Он же Вас и знать не знает…
– Здесь всё гниёт куда глубже, чем видно на поверхности, – Люциан уловил нить мотива и сам потянул за неё. – Возможно, всё подстроено по приказу генерала.