Восхождение язычника
Шрифт:
Проснувшись с утра, споро на коней накинули арканы и двинули веселой компанией в сторону родного дома. Хорошо быть молодым и здоровым.
Коней по-быстрому привязав к столбу с Кристом. Возле дома, встретив отца, который кивнул нам на приготовленную снедь и сообщил, что необходимо в дальнем амбаре проверить пшено.
Перекусили с Кристом крынкой молока да краюхой хлеба с кусками вареной репы. Двинули в сторону дальнего амбара.
Ближе к полудню, когда закончили проверять пшено в половине сусеков, я услышал, как меня зовет сестра:
— Яромир, Яромир.
— Чего тебе, мелкая? — я выглянул из амбара
— Я не мелкая, — еще и ножкой притопнула, какая прелесть.
— Да, да, Варна, совсем уже взрослая, скоро и замуж заберут, чего раскричалась-то?
— Тебя там тятя кличет, сказал, что срочно.
— Ну срочно, значит, срочно, пошли. — И, подхватив сестру под локоть, поспешил на подворье.
Отец с задумчивым видом расхаживал.
Увидев меня, он встал и сложил руки на груди, в нетерпении притоптывая ногой.
— Яромир, собирайся.
— Далеко ли?
Отец хмыкнул.
— Сначала к Рознегу, а потом и в Щецин с ним пойдете.
Я вздрогнул.
— Зачем это? — прекрасно всё осознавая.
— А я откель знаю, я у него не спрашивал. Только сам узнал, Ратибор заходил, вот и передал, у него как раз стража закончилась, вот дед с ним весточку и передал. Раз Рознег сказал, что идешь, значит, так надо, и неча спорить. Чтобы вел себя достойно, — и отец показал мне кулак.
Мне казалось мы поняли друг друга с Рознегом.
Дед, ну какого черта?
Глава 11
Стоя у борта ладьи, на самом носу, я смотрел на проплывающий мимо град Волин. Рукой же крутил оберег грозовик, висящий на шее. Да, хороший подарок отец сделал. Свой детский оберег, конечно, пришлось снять. Перед тем как отдать, он мне сказал, что хотел подарить сразу после испытания, как вернусь домой. Я еле сдержался, чтобы не засмеяться, но улыбка все равно вылезла, и вместо подарка он меня выпорол. Но все равно приятно, забота, она такая.
Сам оберег висел на перекрученных кожаных шнурках и был выполнен из серебра, эдакий медальон. Считается, что символ грозовик может защищать от природных катаклизмов и стихий. Также с помощью данного символа получают поддержку и защиту бога, сказывают, что ведающие люди с его помощью могут управлять погодой. И тем, кто обладает даром повелевать ветром, он подходит больше всего.
За поясом же, помимо кинжала, которым одарил меня бог Триглав, в петле висел боевой топор, так же подарок отца. Так что одарил меня батюшка на славу, а в моем мешке, в котором я припрятал кошель, есть несколько монет. Тоже батя выдал, чтобы себе в граде прикупил чего, а также гостинца матери, сестре и Смиляне, дабы порадовать женщин.
Оглянувшись на свернутый парус, я задумался, интересно, а дядька Колояр позволит мне разогнать ладью своим даром? Отец так делал, сам видел. Может, спросить, хотя я бы не разрешил, мало ли, вдруг мачту сломаю порывом или парус порву. Так что нет, спрашивать не буду.
Кинув взгляд на ладью, а все-таки она хороша. Чуть меньше средней, двадцать шагов в длину и пять в ширину, если забить ее, то человек шестьдесят войдет, но дядька предпочитает экипаж около тридцати, и место для товара есть, и развернуться можно. Как раз то, что надо для торговых дел, в Византию али в другие края можно спокойно. И по реке пройти, и по морю. Да и
Окинув море взглядом, я увидел, как вторая ладья потихоньку отстает и заворачивает к Волину.
Еще бы она с нами пошла, в Волине пошлина ниже, чем в Щецине, так что я уверен, что весь дорогой товар там. В Волине берут всего десятину, Щецине вся треть выходит, пошлина и жертва в храм, что достаточно накладно. К тому же торговать будут в Волине через Зорена, еще одного моего дядьку, что ходит помощником у одного из купцов. К тому же Зорен и Колояр родные братья, и обмана там точно не будет. И сейчас на ладье, которая движется в Волин, заправляют сыны Колояра: старший Горисвет и младший Володар, — которые приходятся мне двоюродными братьями. Ох и наслушался на стоянках я от них хвастовства об их походе в Царьград и о чудесах сего града, да и о стране. Прям не простые люди мои родичи, а древние герои, которых сама Мать Сыра Земля еле держит. В общем, было забавно слушать.
— Вперые Волин видишь, а Яромир? — ко мне подошел мой дядька Колояр.
— Ага, — я просто кивнул, рассматривая город, расположенный на острове в устье реки Одры[1].
Его высокие деревянные стены и башни так и тянулись вверх.
— А вон там подальше, за Волином, стоит крепость Йомсбург, отсюда, наверно, и не видно, там располагаются Йомсбургские витязи[2], эту крепость заложил датский конунг Харальд синезубый.
— Ох, сильнючие там витязи, я тебе скажу, никого не боятся и никогда не отступают, до конца бьются, и неважно, каков конец, победа или смерть.
— Дядь, расскажи, а? — что-то такое я слышал о Йомсбурге в бытность еще Кащеем.
— Хм, — дядька задумался и начал теребить свою бороду. — Коли хочешь, расскажу.
И облокотившись о борт начал рассказ:
— История сей крепости начинается, после того как конунг данов Харальд Синезубый взял Волин на меч и повелел ежегодно платить дань. А для надзора и воздвиг крепость Йомсбург. Но лишь при ярле Палнатоке она стала знаменита своими витязями, поговаривают, что он лично убил датского конунга Харальда Синезубого. Так вот сейчас воспитанник Палнатоке, сын Харальда является конунгом датским, Свейн Вилобородый. Поговаривают, что это была месть Палнатоки Харальду за убийство своего деда Ярла Оттара, когда Харальд вторгся в Готланд[3], но я в это не особо верю, ведь Свейн родился в поместье Полнотоки, после того как Харальд приезжал к нему в гости.
— Свейн и сослал сюда Полнотоки. Который установил в крепости весьма суровые правила. Или, как их еще называют, йомские законы.
Немного переведя дыхание, дядя продолжил:
— Ни один человек не может стать членом дружины, если он старше пятидесяти и моложе восемнадцати лет, члены этой дружины должны быть в возрасте между этими годами. Когда кто-то захочет к ним присоединиться, кровное родство в расчет не принимается. Ни один человек не имеет права убежать от какого бы то ни было противника, даже если тот столь же доблестен и хорошо вооружен, как и он. Каждый дружинник обязан мстить за другого, как за своего брата. Никто не может сказать слова страха или испугаться, как бы плохо ни сложилась ситуация. Любую ценность, без различия, маленькую или большую, которую они добудут в походе, обязательно отнести к знамени, и кто этого не сделает, должен быть изгнан. И никто не имеет права устраивать свары. Если придут какие-либо вести, никто не должен торопиться повторять их всем и каждому, лишь Палнатоки объявляет вести.