Восхождение
Шрифт:
– Ладно, – сказал он вслух. Трап Сариного «психа» опустился. «Куда угодно, – подумал Питер, – только бы подальше от ее острого язычка. Хотя у Каверса вряд ли язык тупее». – Пожалуй, самое время за все ответить.
Каверс заставил Редера подождать. Что было совершенно неудивительно и, скорее всего, вовсе не рассчитано на то, чтобы хорошенько его промариновать и дать дозреть. Просто они только что вышли из боя, и капитан был феноменально занят.
«Пожалуй, я должен
– Коммандер Редер, капитан готов вас принять, – негромко объявил секретарь.
Редер вошел, отдал честь и встал по стойке «смирно».
Капитан отдал ему честь в ответ, а затем окинул коммандера огненным взором.
«Классно у него этот огненный взор выходит, – подумал Редер. – Надо будет долго практиковаться, пока у меня такой получится».
– Коммандер Редер, – негромко начал Каверс, и голос его был подобен рокоту далекого грома. – Не потрудитесь ли рассказать мне, какой такой дьявольщиной вы все это время занимались?
– Сэр, я увидел возможность действовать и тем самым спасти «Неустрашимый».
– Ваш пост здесь, сэр, и ваш долг быть на «Непобедимом». Пока этот корабль находится в бою, вы не вправе его покидать. – Каверс понемногу раскочегаривался, и рокот грома становился все громче.
– Сэр, вы сами велели мне проявлять инициативу, – напомнил ему Редер.
Тут Каверс вскочил на ноги и подался вперед над столом.
– Не пытайтесь подлаживать мои приказы под свои потребности, коммандер! Имей я хоть малейшее представление о том, что вы собираетесь покинуть корабль… короче, вы прекрасно знаете, что я бы ничего подобного не сказал. У нас на корабле недостаточно проблем, а теперь я даже не могу ожидать от своих офицеров разумного поведения, не говоря уж об ответственности! – Капитан обошел вокруг стола и встал вплотную к Редеру, глядя ему прямо в глаза. – Я должен доверять своим офицерам, коммандер. Я должен наверняка знать, что когда я призову их к выполнению долга, вдруг не окажется, что они отправились выкидывать один из самых дурацких и безответственных фортелей, какие мне в жизни довелось наблюдать!
Вконец разъяренный, капитан тяжело дышал, и Редер почувствовал, как его шея тоже наливается кровью. «Черт побери, – с тоской подумал он, – да что же тут нужно такое сделать, чтобы тебя по достоинству оценили?»
– Что вы имеете сказать в свою защиту, коммандер? – тихо-тихо прошипел Каверс.
– Сэр, я спас пятимесячный запас антиводорода, «Неустрашимого» и его старшего механика.
– Только по этой причине я вас немедленно под трибунал не отдал! – проревел капитан. – Почему вы не рассказали мне, что у вас на уме? – гневно вопросил он.
– Я подумал, что вы мне откажете, сэр!
– Конечно, черт побери, я бы отказал, – согласился Каверс. – Я бы лично вам этим заниматься отказал. Но совсем не обязательно
Редер удивленно заморгал.
– Вы ведь об этом не подумали, коммандер? – спросил Каверс. – Да, таково бремя ранга. Порой вам приходится посыпать кого-то еще проделать то, что вы сами наверняка проделали бы гораздо лучше. Если эта реалия, коммандер Редер, до вас не доходит, можете считать, что вы занеслись слишком высоко и выше уже не подниметесь. Все, вы свободны.
Редер с трудом сглотнул слюну, затем встряхнулся и как полагается откозырял.
Каверс отступил назад за свой стол, отдал ему честь в ответ, затем сел и сразу же взял в руки блокнот.
Редер круто развернулся и зашагал к двери.
– Коммандер! – прорычал Каверс.
– Слушаю, сэр, – гаркнул Редер, развернувшись обратно.
– Отличная работа. А теперь вон отсюда.
Редер с улыбкой вышел.
Глава семнадцатая
Кряхтя от удовольствия, Питер Редер поднял к губам бокал. Пиво было холодное, мелкие капельки заманчиво туманили ледяное стекло. Он улыбнулся в радостном предвкушении. А потом ему еще и долгожданное свидание с одним знакомым пилотом «психа» предстояло…
Зеркало за стойкой в действительности было куда хитрее, чем казалось на первый взгляд. Прежде всего потому, что компьютерная обработка заставляла всех, кто в нем появлялся, выглядеть моложе, симпатичней и счастливей, чем на самом деле. Хотя нельзя было сказать, что собравшаяся в баре толпа смотрелась недостаточно счастливой; за спиной у Питера непрерывно гудела восторженная болтовня, а какое-то неблагоразумное контральто, жутко перевирая мотив, пыталось спеть что-то этакое из классики. Как только губы Редера коснулись ободка бокала, зеркало вдруг полыхнуло красным, а затем на нем загорелась эмблема Космического Отряда.
Дружный хор стонов и проклятий стал раздаваться из всех уголков бара, с табуретов, из-за столов, из кабинок, из коридора, ведущего в туалет, и из уютной комнаты отдыха, где играли в дротики и на бильярде. Эта эмблема могла означать только одно – чрезвычайные обстоятельства, причем такие чрезвычайные обстоятельства, которые железно отменяли увольнение на берег. Расстроенными и озабоченными в такой ситуации не выглядели разве что уцелевшие члены команды «Неустрашимого», которым назначение еще не пришло. Их корабль стоял в гравитационном доке и еще много месяцев должен был там простоять.
– Всему личному составу ККС «Непобедимый» немедленно прибыть на борт. Повторяю, немедленно. Всему личному составу…
Еще стоны – искренние от членов команды авианосца, насмешливо-сочувственные от персонала станции и экипажей других судов. Пока люди, спешно допивая свою выпивку и выкрикивая слова прощания, двигались к выходу, кто-то из зевак пробормотал: «Давай-давай, «Каверза», нечего тут волынить». Тут же двое мотористов схватили своего приятеля, невысокого крепыша, заводного на вид, и вывели его за двери раньше, чем он успел выдать насмешнику на орехи. Редер воспользовался своей офицерской привилегией и поймал первый же мотор, который проплывал мимо.