Восхождение
Шрифт:
По мере того как Мышкин излагал детали, лица присутствующих выражали нарастающее понимание. Авария носила характер преднамеренного саботажа.
— Есть еще один важный момент, — Мышкин достал из папки несколько листов бумаги. — За час до аварии станцию посетил личный помощник Мамедова, товарищ Гулиев. Якобы для проверки документации. Охрана зафиксировала его приход и уход. После его ухода техник Гаврилов отправил смену машинистов на ужин раньше обычного графика, а новую смену, наоборот, задержал. В результате в момент взрыва в машинном
В зале повисла тяжелая тишина, которую нарушил один из инженеров:
— Но ведь Мамедов уже отстранен от должности! Зачем ему…
— Мы задержали Гулиева, — перебил Мышкин. — После короткого разговора он сообщил, что действовал по прямому указанию Мамедова. Цель доказать неспособность новой администрации обеспечить бесперебойную работу промыслов и дискредитировать проводимые преобразования. Вот протокол допроса, подписанный Гулиевым.
Я взял тонкие листы бумаги, исписанные ровным каллиграфическим почерком. Показания Гулиева не оставляли сомнений.
Авария организована бывшим руководством Азнефти в попытке сорвать начавшуюся модернизацию. Как следовало из показаний, Мамедов и его окружение полагали, что без центральной компрессорной станции промыслы встанут на несколько месяцев, что вызовет недовольство в Москве и потребует пересмотра кадровых решений.
Старый нефтяник с седыми усами не выдержал и стукнул кулаком по столу:
— Подлецы! Людей погубили! Наши ребята погибли из-за их интриг!
Я жестом прервал нарастающий ропот:
— Товарищи, я понимаю ваше возмущение. Но сейчас требуется хладнокровие. Первое. Необходимо локализовать пожар и оценить масштабы разрушений. Второе. Оказать всю возможную помощь пострадавшим и семьям погибших. И третье. Предпринять решительные меры против организаторов этого преступления.
Повернувшись к Мышкину, я тихо спросил:
— Где сейчас Мамедов?
— Под домашним арестом, — так же тихо ответил Мышкин. — Наблюдение установлено, сбежать не сможет. Ждем указаний.
— Направляемся к нему немедленно, — решил я. — Но сначала свяжитесь с Багировым.
В соседней комнате находился телефон правительственной связи. Связистам потребовалось несколько минут, чтобы соединить меня с первым секретарем ЦК Азербайджана.
— Товарищ Багиров? Краснов. Ситуация критическая. На Биби-Эйбате диверсия на центральной компрессорной станции. Много раненых, разрушения масштабные. У нас неопровержимые доказательства причастности Мамедова и его группы. Необходимо ваше участие и санкция на немедленный арест всех подозреваемых.
Багиров ответил без промедления:
— Санкцию на арест даю. Начальник республиканского НКВД Мир-Теймур Якубов уже в пути к вам с группой оперативников. Действуйте решительно, товарищ Краснов. Я полностью вас поддерживаю.
Через полчаса мы уже подъезжали к дому Мамедова, роскошному особняку в старинном восточном стиле на окраине Баку. Двухэтажное здание из светлого
Наш кортеж из трех автомобилей остановился у ворот. Из первой машины вышел Мышкин и коротко переговорил с дежурными. Из второй автомобиля появился высокий, подтянутый мужчина лет сорока с цепким взглядом и аккуратно подстриженными усами. Начальник республиканского НКВД Якубов.
— Товарищ Краснов, — он энергично пожал мою руку. — Все готово к операции. Люди расставлены по периметру, запасные выходы блокированы. Мамедов дома, с ним его заместитель Рахманов и еще несколько человек из прежнего руководства Азнефти. По нашим данным, они уничтожают документы.
— Приступаем немедленно, — я взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать вечера.
Операция заняла считанные минуты. Оперативники НКВД профессионально блокировали все выходы, а группа захвата проникла в дом через главный вход.
Из особняка послышались приглушенные возгласы, звук разбитого стекла, а через несколько минут на пороге появились Мамедов, Рахманов и еще четверо мужчин, сопровождаемые оперативниками.
Бывший директор Азнефти выглядел потрясенным. Его обычно холеное лицо осунулось, глаза лихорадочно блестели, под мышкой виднелось темное пятно пота, расплывшееся на дорогом пиджаке.
— Что это значит? — дрожащим от возмущения голосом воскликнул он. — По какому праву вы врываетесь в мой дом? Я буду жаловаться в Москву! У меня связи в ЦК!
Якубов спокойно извлек из планшета документ:
— Мамедов Ильхам Гусейнович, вы арестованы по обвинению в организации диверсии на промышленном объекте, повлекшей травмы рабочих, а также в хищении государственного имущества в особо крупных размерах.
— Это провокация! — лицо Мамедова побагровело. — У вас нет доказательств!
Я сделал шаг вперед:
— Показания вашего помощника Гулиева, — спокойно произнес я. — Документация о фиктивных закупках оборудования. И многое другое.
Мамедов обвел нас загнанным взглядом, и его взор остановился на Мышкине. Что-то в выражении лица моего помощника заставило бывшего директора Азнефти вдруг осунуться и словно постареть на десять лет.
— Все кончено, Мамедов, — тихо сказал я. — Вы и ваши сообщники ответите по всей строгости закона. За расхищение народного достояния, за саботаж государственных преобразований, за саботаж на промысле.
Якубов дал знак оперативникам, и арестованных увели к ожидающим автомобилям.
До глубокой ночи мы с Якубовым, Мышкиным и прибывшими инженерами обсуждали детали кризисного плана. Необходимо организовать восстановление компрессорной станции в кратчайшие сроки, перераспределить нагрузку между другими объектами, обеспечить безопасность ключевых сооружений, предотвратить возможные новые диверсии.