Восхождение
Шрифт:
Но важнее всего то, что преодолен политический барьер. Багиров не просто согласился с нашими планами, он сделал их частью собственной политики. А это значило, что преобразования получат необходимый административный ресурс и поддержку на всех уровнях республиканской власти.
Автомобиль плавно остановился у подъезда гостиницы «Интурист». Бакинское солнце уже поднялось высоко, заливая город ярким полуденным светом.
Я вышел из машины, ощущая необычный для себя душевный подъем. Встреча с Багировым превзошла все ожидания. Вместо сопротивления
В вестибюле гостиницы меня ожидал Головачев.
— Все прошло хорошо, Леонид Иванович? — негромко поинтересовался он, принимая мой портфель.
— Лучше не бывает, — я позволил себе редкую улыбку. — Полная политическая поддержка, согласие с кадровыми перестановками, одобрение программы модернизации. Сама судьба работает на нас, Семен Артурович.
В номере уже собрались члены московской комиссии и новые руководители Азнефти. Их лица выражали нетерпеливое ожидание. Никто не знал, чем закончится моя встреча с Багировым, от нее зависело будущее всех преобразований.
— Товарищи, — я окинул взглядом собравшихся, — с радостью сообщаю, что первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана товарищ Багиров полностью поддержал нашу программу реорганизации. Более того, он лично берет под контроль процесс и обеспечивает содействие всех республиканских структур.
По комнате пронесся облегченный вздох. Касумов, сидевший у окна, не смог сдержать широкой улыбки. Корсакова кивнула, в ее глазах читалось удовлетворение. Только Мышкин оставался невозмутимым, словно заранее знал результат встречи.
— Можем приступать к решительным действиям, — продолжил я. — Кадровые назначения будут оформлены сегодня же постановлением Совнаркома республики. Товарищ Касумов официально становится главным инженером Азнефти с особыми полномочиями по техническому развитию. Товарищ Герасимова возглавит планово-экономический отдел.
Я изложил согласованные с Багировым кадровые перестановки, отметив несколько изменений в первоначальном плане. Никто не возражал. Все понимали необходимость учитывать местную специфику.
— Теперь о ближайших задачах, — я раскрыл блокнот с пометками. — Первое. Организация массового производства турбобуров. Создаем специальный цех на механическом заводе. Кадры и оборудование — приоритетное обеспечение. Срок запуска две недели. Ответственный — товарищ Касумов.
Молодой инженер решительно кивнул:
— Справимся, Леонид Иванович. Предварительные чертежи уже готовы, станочный парк обследован. Нужно лишь переоборудовать помещение и обучить рабочих.
— Второе, — продолжил я, — опытная установка каталитического крекинга. Объединяем усилия заводских инженеров и научных сотрудников политехнического института. Срок запуска один месяц. Ответственный профессор Мехтиев совместно с товарищем Завадским.
— Приступаем немедленно, — отозвался Завадский. — Концепция установки уже прорабатывается.
— Третье. Комплексная модернизация
— Есть! — коротко ответил немолодой уже инженер с орденом Красного Знамени на груди.
— Четвертое. Финансовая реорганизация. Закрытие всех фиктивных контрактов, новая система контроля и учета, прозрачное распределение средств. Срок — немедленно. Ответственная — товарищ Корсакова совместно с товарищем Герасимовой.
— Понадобится дополнительный персонал, — заметила Корсакова. — Объем документации огромный.
— Согласовано с наркоматом, — кивнул я. — Прибудет бригада финансистов из Москвы.
Мы продолжили обсуждение практических вопросов реорганизации. Атмосфера в номере царила приподнятая, даже вдохновленная. Впервые за многие годы эти талантливые инженеры и руководители получили возможность воплотить свои идеи без бюрократических препон и саботажа.
Около двух часов дня подали обед, но работа не прекращалась. Над столом, превращенным в импровизированный штабной центр, склонялись головы, звучали оживленные технические дискуссии, шелестели чертежи и графики.
Касумов и Завадский увлеченно обсуждали конструктивные особенности установки каталитического крекинга, время от времени делая пометки на полях чертежей. Корсакова с Герасимовой методично разрабатывали новую финансовую структуру треста, исключающую возможность хищений. Полковник Филатов согласовывал по телефону поставки специальных сортов стали для производства турбобуров.
Я переходил от группы к группе, внося коррективы, одобряя решения, разрешая спорные вопросы. Впервые за долгое время я ощущал не только удовлетворение от хорошо выполненной работы, но и настоящее воодушевление. Мы создавали нечто важное, нечто, способное изменить ход истории.
Около пяти вечера в номер принесли телеграмму от наркома Орджоникидзе. Немногословный текст выражал полное одобрение наших действий и обещал всестороннюю поддержку центра. Это еще больше укрепило наш боевой дух.
Стрелки часов неумолимо приближались к восьми вечера, когда Головачев объявил, что ужин сервирован в отдельном кабинете ресторана. Большинство участников совещания спустились вниз, но я задержался в номере, желая упорядочить накопившиеся бумаги и подготовить план работы на следующий день.
Мышкин, как обычно, появился неслышно:
— Леонид Иванович, позволите вопрос?
— Конечно, Алексей Григорьевич, — я отложил бумаги.
— Вас не смущает, что все идет слишком гладко? — в его голосе слышалась настороженность. — Успешное испытание турбобура, поддержка Багирова, отсутствие сопротивления после ареста Мамедова и Рахманова.
Я задумался. Профессиональная паранойя Мышкина часто раздражала, но еще чаще оказывалась обоснованной.
— Вы считаете, нас ждут проблемы?