Воскресное утро

Михаил Алексеев

Занятия шли до 17.30 с перерывом на обед. В 17.30 пилоты отправились на ранний ужин, и после него состоялся короткий митинг, на котором оба замполита и командиры полков призвали личный состав к верности присяге, любви к социалистической Родине и готовности отдать жизнь за идеалы Революции и независимость Родины. Генерал-майор Красавин в конце лишь пожелал всем удачи и добавил, что будет лучше, если отдавать жизни придется немецким летчикам за их фатерланд, а задача наших летчиков лишь помочь им в этом благородном деле.

По окончании митинга был объявлен отбой для летного и технического составов обоих полков. Самолеты были уже подготовлены. Подъем для техников был запланирован на час ночи, для летчиков на полвторого. На 3 часа был назначен старт трех "МиГ -15 УТИ" - разведчиков и следом шесть пар 1-й эскадрильи "МиГов". Через 45 минут планировался взлет 2-й эскадрильи и еще через 45 минут - 3-й. Еще три разведчика стартовали через полтора часа после

старта первой тройки, еще через полтора часа - третья тройка. 161 полк должен был быть в готовности к взлету по команде обзорных РЛС о входе в их зоны больших групп самолетов противника. Для 161 полка в связи с наличием у них радиосвязи придумали систему "пароль - отзыв" сменяемую для каждого вылета и доводившуюся от ком. полка до командиров звеньев. Проблемнее было с другими дивизиями и полками. Сложность опознавания самолетов решили немного облегчить заранее определенным эшелоном возврата наших самолетов, не совпадающим с обычными высотами, используемыми немцами. Плюс им было запрещено приближаться к Минску ближе, чем на 50 км. В этом случае в воздух поднимался один из полков 43 ей ИАД, отряженной для защиты Минска. Для них действовал запрет подлета к Минску ближе 15 км. В случае невозможности остановить противника до этого рубежа, они должны были выйти из боя и не мешать работе ПВО города.

21 июня 1941 года. Минск.

21 июня начали прибывать по железной дороге передовые части 16-й и 19-й Армий Лукина и Конева. Их тут же отправляли в УРы старой границы на подступах к Минску. Все Штабы БОВО, ВВС, НКВД - перебрались в полевые пункты управления. В должность Командующего Западным Фронтом вступил Генерал армии Жуков Г.К., Генерал армии Павлов был назначен его заместителем и в данный момент занимался подготовкой УРОв и размещением войск в них. Особый Корпус РГК, используя все имеющиеся танки дивизий, интенсивно проводил обкатку личного состава прибывающих частей. Готовились данные для создания сетей радиосвязи - потомки поделились имеющимися в их распоряжении радиостанциями - в батальоны стрелковых дивизий корпуса были переданы все имеющиеся тактические радиостанции Р-105 и Р-107, две командных радиостанции Р-140 в Минске и Москве обеспечивали прямой канал, закрытый ЗАСом временной (для 70-х годов) стойкости, взломать которую в условиях 1941 года немцам было не под силу. Все радиостанции - включая и Р-105,107 - охранялись дополнительно. Ежедневно, с командирами всех степеней дивизий, входящих в корпус, проводились теоретические занятия по тактике и организации взаимодействия. После обкатки планировались тактические полевые занятия в составе "мотострелковый (танковый) взвод 134 МСП-стрелковая (мотострелковая-танковая) рота" дивизий РККА. Одновременно артиллеристы точно так же отрабатывали взаимодействие с артполками, используя возможности инструментальной арт. разведки и управления огнем потомков. На этот компонент борьбы с вермахтом были обоснованные серьезные надежды. Похуже дело обстояло у ПВОшников. Максимум, чем могли помочь потомки - указать курс, высоту, скорость целей. А уж в стрельбе помочь не могли. В Штаб Корпуса иногда заезжали машинисты из их времени - Смотрыкин и Баранов, пока шла разгрузка-погрузка эшелонов. Они беспрерывно курсировали по маршруту Москва - Минск - Москва. Сначала им было очень тяжело, но к ним сразу же прикрепили опытных машинистов, которые, так сказать, без отрыва от производства успешно осваивали управление и обслуживание тепловозов. К каждому из тепловозов прикрепили по одному купейному вагону, в которых бригадам можно было отдохнуть. Поэтому сейчас и втянулись, и полегче стало. Хвастались, что так как каждый из них водил в 5 раз более тяжелый поезд, нежели обычный, то по распоряжению Сталина и зарплату им положили в 5 раз большую. В общем - в перспективе они были не бедными людьми.

21 июня 1941 года. Москва.

Утром Сталин вместе с Берией и Шапошниковым смотрел очередной фильм потомков. Выбрал для просмотра фильм "Они сражались за Родину!". Да, научились потомки снимать фильмы о войне и простых солдатах на ней. В эпизоде построения полка старый маршал что-то подозрительно стал сморкаться. А после просмотра задумчиво заметил: " У меня создалось такое впечатление, что многие из артистов реально прошли войну. Настолько они естественно выглядели в картине", - и ушел от Сталина задумчивый. Последние часы были самыми мучительными. Все что они могли сделать за эти пять сумасшедших суток - они сделали. Теперь оставалось самое трудное - ждать. Примерно в 10 часов позвонил Молотов и сообщил, что Маннергейм от личной встречи отказался, но письмо в посольстве приняли.

Сталин стоял у окна и размышлял. Потом произнес: " Кто не спрятался - я не виноват!". Пошел к столу, на котором лежала папка, принесенная сегодня утром Берией и в которой, как он пояснил ему, лежит интересное письмо, переданное через сотрудника госбезопасности от одного жителя Вязьма-Брянской. Открыв папку, он начал читать написанное от руки письмо.

" Здравствуйте, товарищ Сталин!

Раз судьба дала мне и всем моим товарищам по этим событиям второй шанс прожить еще раз часть своей жизни, я, как коммунист, не имею права не описать принципиальные моменты жизни нашего общества после Вашей смерти. Я думаю, товарищи военные расскажут Вам все, что знают они. Я же опишу отдельные моменты нашей гражданской и партийной жизни. Пишу это я потому, что эти моменты создают тенденцию, которая может нас привести к потере завоеваний социализма.

Я родился и вырос в смоленской деревне. На моих глазах происходил переход деревни от частно-собственнического образа жизни к колхозному. Да, было непросто! Первые председатели колхозов зачастую пытались использовать общественный труд себе в прибыль, записывая лишние трудодни своим родственникам. Но в деревне ничего скрыть нельзя - такие председатели руководили колхозом не более года и с позором выгонялись с должности. Постепенно люди разобрались с тем, кто может быть председателем, а кого и близко к власти подпускать нельзя. И деревня начала оживать. И тут война. Подростком я вместе с односельчанами пережил то, как 4 раза фронт прокатывался через нашу деревню. Мы жили в землянке, ели лебеду, но верили, что победим. Нам повезло - так как в деревне к моменту ухода немцев домов не осталось - нас не сожгли вместе с домами как соседнюю деревню. После ухода немцев наши матери и мы, пацаны, на своих плечах за 50 -70 км носили в мешках семенное зерно со станции, пахали землю на себе и на уцелевших коровах. Но каждый свято верил, что закончится война, и мы все станем жить еще лучше, чем до войны.

И вот война закончилась. Стали возвращаться домой фронтовики. Мало их было. Сейчас мне известно, что из 2,2 миллиона жителей области в боях погибло около 400 000 и 360 000 уничтожили немцы мирного населения нашей области. То есть погиб каждый третий житель. Но, тем не менее, деревни оживали, и жизнь помаленьку налаживалась. Я сумел поступить в институт, там же вступил в партию и, так получилось, что партийная работа стала моей основной. На сегодня я - секретарь парторганизации колхоза-миллионера. И как бы все и у меня и нашего хозяйства неплохо. Однако, как я уже писал выше, стали заметны тенденции, которые меня настораживают и которые я, как коммунист, не могу обойти молчанием.

После Вашей смерти Вас оклеветали Ваши же бывшие подчиненные и соратники. Вынос Вашего тела из Мавзолея, снос памятников - все это происходило на моих глазах. В Высшей Партийной Школе я ознакомился с материалами 20 партсъезда, на котором Вас обвинили в культе личности. Но на этом они не остановились - Хрущев и его окружение начали постепенно, исподволь уничтожать завоевания социализма и социалистической демократии. В селе заменили выборы председателей колхозов назначением партийных руководителей, не справившихся с задачами в других отраслях. Вы понимаете, к чему это ведет. Эти люди всеми правдами и неправдами старались побыстрее выбраться из деревни. Жизнь колхозников, их чаяния и надежды, их будущее - не волновало этих "управленцев".

Далее, под маской улучшения жизненных условий колхозников провели укрупнение колхозов - объединили один прибыльный с несколькими убыточными колхозами и для уменьшения издержек переселили колхозников из деревень на центральную усадьбу. Вы помните, как проходила коллективизация. Так вот и укрупнение, а по сути, лишение крестьянина родового места, привело к массовому оттоку рабочей силы из деревни в города. У меня кровью обливается сердце, когда я проезжаю мимо брошенных и разгромленных деревень или мест где они когда-то стояли и в них жили люди, рождались дети и на погостах, ныне заброшенных, хоронили стариков. Особенно это заметно у нас, в областях, примыкающих к Москве. Москва - как пылесос втягивает в себя трудовые ресурсы с окрестных областей, делая их безлюдными. Вот пример нашего колхоза-миллионера - ежегодно на уборочную мы вынуждены на 1-2 месяца привлекать школьников, студентов, военнослужащих, рабочих и служащих городских предприятий. Иначе нам не собрать урожай. Сейчас это называется "битва за урожай". Мы хотя бы платим деньги за эту работу, включая и школьников, но многие хозяйства не могут и платить. И тем удивительнее, что собранное с таким трудом нами не доходит до покупателя, сгнивая на базах. Более того! Наша область - как никакая другая богата выпасами, травами и сеном. Тем не менее, зачастую коровы зимой едят заготовленные рабочими из города еловые веники. К весне они уже не могут стоять самостоятельно и их подвешивают на веревках к потолку фермы. Это позор!

Далее, на сегодняшний день мы проигрываем миру капитала в уровне жизни. Я понимаю, нам нужно иметь современное оружие и его должно быть столько, чтобы никто не посмел на нас напасть. Но в наше время налицо перекос в производстве оружия, вместо товаров потребления. Нарастает дефицит и этим активно пользуются преступные элементы и просто люди нечистые на руку. Ленин учил нас, что в борьбе социализма и капитализма выиграет тот, у кого выше производительность труда. И, похоже, наши руководители забыли эту мысль классика. Мы начинаем проигрывать эту гонку.